Приемные дети войны

«Военные приключения», является зарегистрированным товарным знаком, владельцем которого выступает ООО «Издательство „Вече“.

Согласно действующему законодательству без согласования с издательством использование данного товарного знака третьими лицами категорически запрещается.

Составление серии В. И. Пищенко

ПРИЕМНЫЕ ДЕТИ ВОЙНЫ

Часть первая

1

У Анны Петровны — худощавой женщины с юношеской фигурой и не по возрасту угловатыми движениями — настроение было испорчено с самого утра.

Скверное расположение духа привело к обычным последствиям: красные пятна выступили на лице, кожа зудела, губы невольно подергивались.

Она искала, на чем сорвать гнев. Но ничего подходящего не подворачивалось — квартира прибрана, вещи не разбросаны, и даже Клавку-растеряху не за что упрекнуть: ее куклы аккуратно сложены в картонной коробке из-под туфель. Хоть бы будильник внезапно зазвонил, что ли… Трахнула бы его о стену — малость, но все-таки полегчает. Но будильник хладнокровно и размеренно отсчитывал секунды, не торопился быть разбитым.

Только что, еще каких-то десять минут назад, Анна Петровна и не подозревала о скором расставании с домом, налаженным житьем-бытьем. Ей и в голову не приходило, что она может уехать, оставив дочь, прежде чем появится мама, которая еще в конце июня выбралась из Одессы и по сей день где-то тащится на перекладных, подав о себе лишь однажды весточку. Там, на берегу Черного моря, в городском предместье Люстдорф, где с начала девятнадцатого века обустроилась немецкая сельскохозяйственная колония, Анна Петровна познакомилась с будущим своим мужем Борухом Вербовским, тогда студентом, проходившим практику в школе, где она учительствовала. Борух был младшим братом Аврума Вербовского, отважного солдата Первой мировой войны, знаменитого на Молдаванке человека. Сам он тоже пользовался не меньшей известностью. Но не своими боевыми выходками, а поэтическими переводами классиков. Слово за слово, стихи Гейне и Рильке в оригинальном звучании, и любовь, внезапно возникшая, повела их по жизни и, казалось бы, никогда не разлучит. Распределение они получили в Славянск, здесь и окоренились у старшего из братьев Моисея Вербовского, тоже учителя и знатока немецкого языка.

Брат Боруха располагал трехкомнатной квартирой, не имеющей, по мнению Анны Петровны, должного ухода. Оно и понятно, если учесть, что его жена умерла при родах и Моисей обходился без женского пригляда, жил с сыном Колькой, баловником и непоседой, не способным заниматься домашним хозяйством, да и за собой присмотреть. Немало трудностей пришлось преодолеть Анне Петровне, чтобы наладить бытовой уклад на новом месте. И вот, когда, наконец, все вошло в спокойное русло, внезапно разразилась война, раскидала людей неведомо куда. И что теперь? Начинай все сызнова, в одиночестве, без Боруха и Моисея, ушедших на фронт. С их детьми, за которыми нужен уход да уход. Начинай… А как начинать, если гонят из дома?

Десять минут назад в дверь требовательно постучали. Анна Петровна в шлепанцах на босу ногу вышла в переднюю. Впустила раннюю гостью.

Дворничиха Пелагея Даниловна, бойкая старушонка с пританцовывающей походкой, обутая в мужские ботинки, выпалила скороговоркой:

— Принято постановление: всем невоеннообязанным выехать на строительство оборонительного рубежа. Сбор в шесть ноль-ноль. Завтра. — Она протянула Анне Петровне конторскую книгу с длинным списком фамилий на развороте и властно потребовала: — Распишитесь, гражданка Вербовская.

— Вы не по адресу! — вспылила Анна Петровна. — Я военнообязанная. Переводчица. Состою на особом учете.

— Нет-нет, и не говорите! — наступала дворничиха с нацеленным в сердце Анны Петровны химическим карандашом. — Нам сказано: всех — под гребенку. И в отношении вас сказано.

— Кем сказано?

— Кем сказано, тем и сказано! В отношении вас, гражданка Вербовская, строго определенное указание — на строительство. Вы по национальности — немка, в нашу армию сейчас вас вряд ли возьмут.

— Кто сказал?

— Домоуправ сказал.

— Много он понимает!

— Не вам судить, что он понимает. Но раз сказал, значит, понимает.

— Странно…

— И ничего здесь странного нет! Все как полагается. — Дворничиха продолжала свой бесконечный танец, прижимая Анну Петровну к двери. — Но учтите, не явившиеся в означенный срок будут у нас рассматриваться за дезертиров.

— Ну, знаете… — возмутилась Анна Петровна. — Да вы… Вы!.. Как вам не стыдно, Пелагея Даниловна!

Дворничиха усмехнулась уголками рта. Повернулась и, пританцовывая по коридору к выходу, бросила через плечо:

— Стыдно должно быть тем, кто не явится в означенный срок.

Она прикрыла за собой дверь и поспешно начала спускаться по лестнице, чтобы избавить себя от дальнейшего совершенно бесполезного разговора.

Анна Петровна вернулась в спальню. Рухнула ничком на кровать.

"Как теперь быть с детьми? На кого оставить Клаву? На племяша? Но разве можно полагаться на Кольку? Он ведь — шельма! — не постирает, не накормит вовремя. Что делать? Если бы хоть мама успела приехать! Но какие сейчас поезда?"

Колька высунулся из дверной щели.