Приданое Эсмеральды

– Хорошо, спасибо. Я сейчас вернусь.

Бедный, печальный, измученный Эли, подумала она. Необходимо помочь ему. Загружая посудомоечную машину, она подумала об Эстер и покачала головой.

– Ты же знала, как я поступлю, – пробормотала она.

Эли вернулся и положил деньги на стойку.

– И еще раз спасибо, на тот случай, если вы уйдете до того, как я вернусь.

– Пожалуйста.

– Прогуляюсь… посмотрю, как выглядит берег, и позвоню родителям, бабушке.

И, черт побери, смогу поскорее избавиться от тебя.

– Отлично. Передавайте им привет.

Он остановился у входа в прачечную комнату.

– Вы что, знаете моих родителей?

– Конечно. Встречалась с ними несколько раз, когда они приезжали сюда. И я видела их, когда сама приезжала в Бостон к Эстер.

– Я не знал, что вы ездили к ней в Бостон.

– Конечно, ездила. Мы так скучали друг по другу. – Эйбра включила машину и обернулась. – Она ваша бабушка, Эли, но она очень многое значила и для меня. Я ее очень люблю. Вам нужно сделать снимок дома с пляжа и отослать его ей. Эстер он очень понравится.

– Да, обязательно.

– И, кстати, Эли, – сказала она, выйдя за корзиной с бельем, – я вернусь около половины шестого.

– Опять?

– Да, и со своим столом. Вам нужно сделать массаж.

– Но я не хочу…

– Он вам необходим, – решительно произнесла Эйбра. – Может быть, сейчас вы этого не чувствуете, но, поверьте, стоит мне только начать, ваше мнение сразу же изменится. Терапевтический массаж, Эли, и совершенно бесплатно. Я дарю его вам, – добавила она. – Кстати, у меня есть соответствующий сертификат.

– О господи.

Она со смехом переместилась в прачечную.

– Ну, что ж, кажется, мы поняли друг друга. В половине шестого!

Эли направился было за ней следом, чтобы объяснить, что ему не требуется помощь профессионального массажиста. Но стоило ему взяться за ручку двери, как тупая боль пронзила оба плеча.

– О черт! Черт!

Ему пришлось сунуть руки в карманы пальто, чтобы боль немного утихла. Мне нужно принять еще одну таблетку, подумал он. И вновь укрыться в самом себе, там, где нет взбалмошной Эйбры и где можно полностью предаться мыслям о книге.

Сейчас он прогуляется по улице, позвонит, подышит свежим воздухом, и, когда этот мучительный спазм в мышцах пройдет, он просто пошлет ей эсэмэску, – да, именно эсэмэску, никаких звонков, – чтобы она больше не приходила.

Но в начале последует ее совету – спустится на берег и сделает снимок Блафф-Хауса. Затем ему, возможно, удастся выудить у бабушки информацию об Эйбре Уолш.

Он ведь все-таки адвокат и должен обладать умением добывать необходимые сведения у свидетелей, уже и без того настроенных в его пользу.

Идя по тропинке через патио, он обернулся и увидел в окне своей спальни Эйбру. Она помахала ему рукой.

В ответ он тоже поднял руку и отвернулся.

У нее было одно из тех поразительных лиц, которые заставляют мужчин оглянуться во второй раз.

Поэтому Эли поднял воротник и решительно зашагал вперед, не оглядываясь.

Глава 4

Прогулка по занесенному снегом пляжу понравилась Эли больше, чем он предполагал. Белесое зимнее солнце отражалось от морских волн и подсвечивало снег. До него уже кто-то ходил здесь, поэтому Эли проследовал по проторенной тропинке к холодной и влажной полоске песка, которую волны уже успели отвоевать от снега. Береговые птицы садились у самого края воды и важно расхаживали или суетливо бегали по пляжу, оставляя крошечные следы, которые пенные волны почти мгновенно смывали.

Птицы кричали, трещали, гоготали, как будто переговариваясь между собой, и заставляли Эли вспомнить о том, что, несмотря на зимний пейзаж, весна уже не за горами. Он наблюдал за одним птичьим трио, которое на глазок определил как стайку крачек, сделал еще пару снимков и послал их домой. Продолжив прогулку, он взглянул на часы, прикинул, чем в такое время могут заниматься его родственники в Бостоне, и набрал домашний номер родителей.

– Ну, и что ты поделываешь? – раздался в трубке знакомый голос.

– Бабушка! – Он не ожидал, что к телефону подойдет именно она. – Я прогуливаюсь по Виски Бич, точнее по берегу. Здесь у нас снег толщиной в два фута. Примерно такой же, как выпадал, когда мне было, кажется, лет двенадцать.

– Да, помню, тогда вы с двоюродными братьями и ребятами Грейди построили снежный замок на пляже. И ты взял мой самый красивый красный кашемировый шарф и повесил его там вместо флага.

– Вот этого я совершенно не помню. То есть того, как вешал флаг.

– Зато я прекрасно помню.

– Как ты себя чувствуешь?

– Потихоньку. Меня раздражают люди, которые не дают мне двух шагов сделать без чертовых ходунков. Я уже вполне могу передвигаться с помощью трости.

Историю о сражениях из-за приспособления для ходьбы он знал из электронных писем матери и потому был готов к тону бабушкиного рассказа.

– Разумнее будет соблюдать осторожность, – заметил он, – и не рисковать без необходимости. Ведь ты можешь упасть еще раз. Но ты ведь у меня очень рассудительная.

– Такие хитрости со мной не сработают, Эли Эндрю Лэндон.

– Неужели ты будешь спорить со мной и утверждать, что тебе не хватает логики, ума и сообразительности?