Причуды любви

Финансист нахмурился; момент был очень неудобный для того, чтобы напоминать о семейном позоре, однако Маркрут был человек справедливый и понимал, что если Тристрам стал что-то подозревать, то это могло повлечь за собой серьезные последствия. Поэтому он сказал:

— Прекрасно, расскажите ему все, что считаете нужным; он выглядит очень несчастным, да и вы тоже. Вы все еще продолжаете держать его на расстоянии, Зара? Если да, то предупреждаю вас, дитя мое, — вы потеряете его. С мужчинами нельзя так обращаться! Он уйдет от вас.

— Я уже не держу его на расстоянии, дядя, он сам держится так, по собственной воле. Я ведь говорила вам в Монтфижете, что поправить этого уже нельзя… слишком поздно.

В комнату вошел слуга.

— Ваша светлость, вас просят к телефону, — обратился он к Заре.

И она, забыв свое обычное достоинство, почти бегом бросилась через переднюю к телефону, так как была уверена, что вызывает ее Мимо. Когда слуга почтительно открыл перед ней дверь, она несколько опомнилась и сказала:

— Наймите мне тотчас же таксомотор.

Как она и предполагала, к телефону ее вызывал Мимо. Он, видимо, очень волновался, и Зара только с трудом разобрала из его несвязной речи, что маленькая Агата, дочь доктора Морлея, разбила скрипку Мирко, и это при его лихорадочном состоянии так расстроило его, что он решил бежать. Выждав, когда все заснули, он оделся и, захватив деньги, которые когда-то дала ему Шеризетта, один ночью пробрался на станцию. Там он купил себе билет и, приехав в Лондон со сломанной скрипкой под мышкой, явился к отцу. Он страшно кашляет и, вероятно, еще больше простудился, так как пришел домой в пять часов утра и чуть ли не целый час стучал, пока, наконец, Мимо не услышал стука и не открыл дверь. Ему очень, очень плохо, поэтому не может ли Шеризетта приехать немедленно, не медля ни минуты?

Тристрам, вошедший в этот момент в комнату, увидел взволнованное лицо Зары и услышал ее ответ: — Да, да, милый Мимо, я сейчас же еду!

И прежде чем Тристрам мог что-либо сообразить, она промчалась мимо него и, выбежав на улицу, вскочила в дожидавшийся ее таксомотор и уехала.

Когда Тристрам услышал имя «Мимо», его снова охватила слепая ярость. Мгновение он стоял, решая, что ему делать, затем схватил пальто и шляпу и выбежал на улицу к великому изумлению вышколенных слуг. На улице он подозвал другой таксомотор и вскочил в него, когда машина, в которой ехала Зара, уже скрывалась из виду.

— Поезжайте вон за тем зеленым таксомотором! — сказал он шоферу, указывая на едва видневшийся вдали автомобиль Зары. — Я дам вам соверен, если вы не упустите его из виду!

И погоня началась. Теперь он узнает, куда она ездит. «Мимо!». Это тот граф Сикипри, которому она телеграфировала. И у нее хватает наглости разговаривать со своим любовником из дома дяди! Тристрам был до такой степени вне себя от ярости, что если бы он застал Зару во время свидания с Мимо, то наверное убил бы ее. Его машина мчалась за зеленым таксомотором, не выпуская его из виду; они проехали несколько улиц, повернули на Ютенхам-корт-род, а оттуда на боковую улицу, как вдруг с громким треском лопнула шина, и автомобиль остановился. Тристрам чуть ли не с пеной у рта от бешенства увидел, как зеленый автомобиль повернул за угол, и ему стало ясно, что тот исчезнет из виду прежде, чем он успеет добежать до угла. Другого автомобиля поблизости не было, и Тристрам, кинув деньги шоферу, бросился бегом по улице и, добежав до угла, увидел, что зеленый таксомотор остановился у последнего дома. Ему удалось-таки проследить ее! Теперь уже незачем бежать, он может пойти потише. И Тристрам отправился к дому, перед которым стоял зеленый автомобиль.

Квартал, где находился дом, куда вошла Зара, был отвратительно грязным и зловонным. Тристрама охватило отвращение. Так вот где изысканная красавица Зара встречается со своим любовником! Этот скот, вероятно, болен, и потому у нее был такой взволнованный вид. Тристрам прошел раза два мимо дома по противоположной стороне улицы, затем решительно перешел ее и позвонил у двери. На звонок немедленно вышла маленькая неопрятная служанка.

Тристрам учтиво попросил, чтобы его проводили к даме, которая только что приехала. Девочка всхлипнула и попросила его следовать за ней. На лестнице она обернулась и сказала:

— Дело плохо, доктор, уж я знаю. У моей матери было то же самое, и после того как у нее лопнула жила, она прожила только один час.

В это время они дошли до двери мансарды и служанка, не стучась, тихонько открыла ее и, снова всхлипнув, доложила:

— Приехал доктор, миссис, — и Тристрам вошел в комнату.

ГЛАВА XXXIX