Причина его одержимости

– Ага. Ужасная штука, – передергивает плечами Ариша и, наклонившись ко мне, громким шепотом добавляет: – Слышала бы ты, как Кир орал на няню, когда это случилось. Мне такие слова говорить нельзя.

– А папа где был, Ариш?

– Здесь. Где ж ему еще быть?

То есть Виктор находился в стране, но Аришей все равно занимался Кирилл. С ума сойти! Вот зачем Воржев отнял у меня дочь, если сам не планировал ей заниматься? Неужели желание мне отомстить стоило двух покалеченных судеб?

– Папа много работал, – добавляет Ари, подумав.

– А кто теперь занимается делами Виктора, Кир?

Кирилл медлит с ответом, отвлекшись, чтобы снять с огня мясо.

– Я занимаюсь.

– Надо же.

– Что тебя удивляет?

– Наверное, то, что у тебя остается время на это все, – обвожу рукой стол.

– Я знаю, как устроен бизнес отца, меня с рождения готовили к тому, что однажды я подхвачу его дело.

– Хм. А я думала, сначала нужно вступить в наследство.

– Да нет же. Операционное управление устроено так, что смерть даже крупного акционера ни на что не влияет. Это нормально.

– Кстати, я хотела спросить про завещание.

– Отец его не оставлял.

– То есть как это?

– У него нет наследников, кроме меня и Ари. Так что все пополам. По-честному.

– А…

– Ань, давай о делах потом поговорим? Я капец как устал за эти дни. Хочу просто выпить вина, поесть вкусно. И ни о чем не думать.

Пожимаю плечами и переключаюсь на притихшую дочку.

ГЛАВА 13

Сидим долго. На улице спадает робкая июньская жара, и окончательно темнеет. Еда со стола давно убрана. Ариша выкупана и отправлена к себе в комнату. Сегодня ее укладывает Кирилл. Так она сама захотела. И, конечно, я не стала ни спорить с ней, ни обижаться на такой выбор. Учитывая то, сколько Кир сделал для моей дочери, совершенно не удивительно, что у них какой-то свой отдельный мир, в который даже мне нет места.

Отпив из бокала вина, скольжу взглядом по притихшему саду. Ветер лениво колышет кроны, шуршит в кустах и высокой многолетней траве, высаженной на альпийской горке. И даже разогнавшееся с возрастом время сейчас будто никуда не торопится, обостряя мое ожидание. Чего же я жду? Возращения Кирилла. Он попросил подождать его здесь. И я какого-то черта сижу на месте, будто привязанная, хотя ни для кого не секрет, что будет, когда сопляк, наконец, вернется.

Удивительная я все-таки женщина. Переменчивая. Еще вчера я орала, что лучше вскроюсь, чем снова лягу под Кирилла, а уже сегодня готова пересмотреть свою позицию. И вот я уже ерзаю, кусаю от нетерпения губы и с трудом обуздываю разгулявшуюся фантазию с Воржевым-младшим в главной роли. Кто бы мне сказал, что это возможно. Ну, вот как так? Мне почти тридцать лет. У меня за плечами неудавшийся брак и несостоявшееся толком материнство. Я не могу действовать на инстинктах. Не могу рисковать. Не могу позволить себе роскошь ошибок, потому что мне тупо нечем будет их оплатить, если мы наломаем дров. А ведь даже в здоровых отношениях легко можно все испортить, что уж говорить про отношения с одержимым тобой мальчишкой?

Он появляется бесшумно. Из-за спины, когда я уже до предела себя накручиваю. Закрывает руками глаза, кончиками пальцев разглаживая складку между моих в задумчивости нахмуренных бровей.

– И на пять минут нельзя тебя оставить. Опять уже что-то надумала.

Он прав. Теперь я такая, да. Мнительная. От прежней меня – легкой, смешливой, открытой миру девочки ничего не осталось. Расставание с дочерью стало для меня настоящей катастрофой. Двенадцать балов по шкале интенсивности. Все рухнуло. Развалилось на части, перетерлось мучением в пыль. Если бы я не загорелась помощью другим, со временем от меня вообще ничего не осталось бы. Но Кинчев, глядя, как я загибаюсь, предложил мне местечко в фонде, и как-то прониклась я этим, как-то я пересобралась. А теперь, видно, пришел черед заглянуть внутрь этого Франкенштейна.

– Способность мыслить – побочный эффект эволюции мозга, – мурчу я, в блаженстве жмурясь. Пальцы у Кирилла прохладные и пахнут мылом. Он мягко надавливает на глазницы и довольно профессионально массирует пульсирующие виски. Это все ужасно приятно. Постепенно массаж и впрямь расслабляет, превращая мозги в кисель.

– Вот! А я о чем. Насколько все проще в дикой природе.

– Угу.

– Так, может, и тебе стоит прислушаться к своим инстинктам, м-м-м?

Руки Кира соскальзывают мне на плечи, уверенно разминая забитые мышцы.

– М-м-м, – мычу я.

– Нравится? – шепчет в ухо.

– Очень.

– Мне тоже.