Причастие мёртвых

Мартин бросил тяжелый плащ на кресло в гостиной, вытряхнул на ладонь жемчужину из футляра. Кофейного цвета, темная, почти черная, она отсвечивала теплым золотом.

Красивая. Даже жалко. 

Он взял жемчужину двумя пальцами и раздавил.

Знал, что почувствует. Предполагал. Заноза рассказал достаточно, да если бы и не рассказывал, нежелание менять плащ на новый само по себе говорило о многом. Поэтому Мартин окунулся в чужие эмоции, как в свои.

Любовь, уверенность, бесконечная преданность, радость, желание быть самым лучшим, и знание, что так оно и есть. И снова любовь. И снова безоговорочная и бесконечная уверенность. В старшем.

Не самый сильный. Не самый старый. И совсем не всезнающий. На него не хочется походить — вы слишком разные. Но когда ты стреляешь, его пули приходят в ту же цель. Когда ты сражаешься, его сабля разит врагов за твоей спиной. Когда свет слепит глаза, он дает тебе черные очки. И что бы ни случилось, он будет рядом, поможет, спасет, даст совет. Если придется — посадит под замок, чтоб ты не наделал глупостей. И сколько бы ты ни бесновался, сколько бы ни спорил, он все равно окажется прав. А когда он не прав, он признает это. И ты тоже всегда признаешь свои ошибки.

Удивительно, но Заноза воспринимал это, как должное. Не был благодарен… кого там могут благодарить вампиры? Судьбу? Удачу? Случай? Счастлив — был. И твердо знал, что иначе невозможно. Знал, что дружба бывает только такой. Отдавал Хасану все, что у него было: преданность, любовь, дайны и даже свою кровь.

…моя кровь стоит так дорого… что повод поделиться ею должен быть чем-то невероятным

И брал так же. Не чинясь, не считая, не опасаясь, что однажды его попрекнут за жадность, или что щедрость и доверие будут обмануты.

Дружба и правда бывает только такой?

Мартин не знал. Он смотрел на пустую ладонь — от жемчужины не осталось ни крошек, ни пыли — и думал, что, в сущности, ни черта не знает о дружбе. О любви, да, знает многое. В основном, плохое. А о дружбе — нет. Еще он думал, что вот так же, как Заноза к своему Хасану, он хотел бы относиться к Эрте. Хотел бы так же верить. И… штез, он бы, пожалуй, многое отдал за то, чтобы Эрте относился к нему, как Хасан к Занозе. Нет, это точно была не дружба. Старший и младший — это не друзья, это семья. Просто Заноза ничего не знает о семьях.

Жемчужины, в которые воплощались эмоции, всегда исчезали полностью. Нужно быть настоящим мастером, чтобы создавать вещи, предметы, способные сохранять и отдавать запечатленные в них чувства, не превращаясь в ничто. Мартин знал лишь одного такого. Эрте. Конечно! Кто же больше? Может, были и другие демоны, столь же искусные, но они, наверняка, так же как Эрте, создавали что-то лишь для самых близких. Всегда — только в подарок. А поэтому об их мастерстве, об их таланте, никому не было известно.

Еще эти демоны должны были не уступать Коту силой, что сильно ограничивало их возможное количество. Двенадцать на всю Кариану. Ну, может, двадцать, если считать драконов. Пожалуй, будь среди них мастера-созидатели, Мартин бы все-таки знал об этом. С другой стороны, не может же Эрте быть единственным. С третьей… он сам был хоть и полукровкой, но драконом, и неплохим ювелиром, и недурным художником. А запечатлять чувства в драгоценностях или картинах пока не научился. Так что, может, Эрте такой и один.

Недостаточно быть неплохим. Недостаточно быть хорошим. Надо быть лучшим. Не в сравнении с кем-то, а просто — лучшим. Достигнуть вершины, чтобы понять, что на этом ничего не заканчивается. Это Эрте так говорил. Так говорил… что Мартин понимал: «неплохой» и «хороший» — его предел. Выше головы не прыгнуть. Ему, если честно, и прыгать давно не хотелось. Просто сейчас подумал, что было бы неплохо сохранить эмоции, запечатленные в жемчужине. Подумал, что если бы он умел — сделал бы это. Отдал бы Занозе, ему бы понравилось.

Наверное. А может, наоборот, он затосковал бы совсем и ушел с Тарвуда, искать свой мир. С генератором порталов, по крайней мере, можно рассчитывать, что он не окажется в жерле вулкана, или еще где-нибудь, где смерть мгновенна и неизбежна. Но всегда остается опасность солнечной улицы, на которой негде укрыться. Прах вампира, конечно, дорого стоит, но поди его отыщи потом, этот прах, в бесконечной-то вселенной. Да и Эрте не одобрит, если добытый им вампир закончится так бессмысленно.

С этими соображениями Мартин к Эрте и явился. Без доклада. Спросил у дворецкого, где соги. Тот сказал, мол, в библиотеке. Вот и все церемонии. В этом смысле быть принцем не так уж плохо — можно делать, что хочешь, нарушать все правила, и входить к соги клана без стука. Ну, а что, семья же.

Все равно Эрте знал, что он в Куполе. Эрте знал обо всем, что тут происходило. Резиденция была… воплощенной частью его разума. Ну, или души. Если у него есть душа. Эрте знал, наверное, и о том, зачем Мартин пришел. Но посмотрел так, как будто для него само существование принца Нейда Алакрана — новость, и притом неприятная.