Приближая горизонты мира. Смерть от своих, спасение от врагов

– Лучше с монстром голыми руками сражаться, чем что-то объяснять женщине, – проворчал про себя Бен, собирая необходимые вещи для своего задания. Закончив со сборами и чтобы как-то сгладить перебранку с Хадиджей, Бен решил приготовить обед, пока девушка была занята своими дневными молитвами. На удивление, в холодильнике он обнаружил свежие куриные вырезки и, не придумав ничего более оригинального, тут же занялся их жаркой. Через некоторое время, добавив накрошенного лука и специй, оставил все томиться. В отдельную сковороду он залил растительного масла и принялся жарить картошку. Вдобавок он успел отжать сок нескольких апельсин и нарезать салат из свежих овощей.

– Если поможешь накрыть на стол, то обещаю приготовить и десерт для моей невольницы, – не оборачиваясь, сказал Бен девушке, которая бесшумно спустилась на дразнящий запах и шум.

– Хорошо, позволю тебе проявить и эти способности, – ответила Хадиджа, выбирая в шкафу посуду.

Бен, отыскав миксер, за считанные минуты приготовил мусс из жирного молока, сливок и свежих фруктов.

– Ровно 27 минут, – сказал он, указывая на приготовленные блюда.

– Браво. Главное, чтобы они еще были бы и съедобными, – ответила Хадиджа, продолжая показывать, что она еще не забыла их перебранку.

– А это уже как ты себя настроишь, – парировал Бен, – если этого очень захотеть, и дождевой червь может показаться прекрасным люля-кебабом.

Бен еле сдержался, чтобы не расхохотаться, увидев искривившееся лицо Хадиджы.

– По-моему, тебе придется одному наслаждаться своей стряпней, – ответила девушка, продолжая морщиться.

– Лучше я съем живого червяка, чем останусь без твоей компании, – сказал Бен, извиняясь и подавляя смех одновременно. – Ну, ладно, «быстро сядем, быстро выйдем», как говорят заключенные-оптимисты.

– Если это намек в мой адрес, то у меня никакого оптимизма от мусса не прибавилось…

– Каждый из нас – узник обстоятельств, и я надеюсь, что ты видишь, как я стараюсь…

– Сделать мою клетку «золотой»? Но она от этого не перестает оставаться клеткой.

– Хорошо, давай кушать. О высоких материях лучше говорить на сытый желудок, все тогда окрашивается в более мягкие тона, – сказал Бен и с аппетитом надкусил куриную ножку. – А туда, куда ты идешь, не предполагается кого-то рядом? – как-то неуклюже спросила Хадиджа. – Хоть бы город увидела и тебе спокойнее, что я не упорхну из клетки.

– Я бы с удовольствием… – Однако инструкции…

– К тому же это невеселая поездка и вовсе не в центр города.

– Опаснее, чем побег от моджахедов? – с недоверием спросила девушка. – Возможно, и так. Кстати, я хотел тебе напомнить, что ты должна сделать, если я не вернусь к завтрашнему утру…

– Вернешься, куда ты денешься, ты ведь всегда возвращаешься, – перебила его Хадиджа, не желая допускать подобную мысль.

– Я серьезно, – отпивая мусс, сказал Бен.

– Начинается! – развела руками девушка. – Как же я устала от всего этого напряжения! И теперь, куда ты мне прикажешь обратиться, к Папе Римскому?

– Нет… вот к нему как раз и не надо, – чуть не поперхнулся Бен. – У тебя иранский паспорт на руках. С ним ты легко можешь отправиться в Дубай, Катар или в другую страну Персидского залива, где можешь обратиться в посольство Америки. Повтори, пожалуйста, код еще раз, для моего успокоения, – сказал Бен.

– WZ0018SU2799, – тихо сказала Хадиджа.

– Можешь говорить громче, в этом доме все «жучки» и камеры работают только на меня, – постарался пошутить Бен. – Код верный, горжусь тобой. Надеюсь, до этого дело не дойдет. Ну ладно, я не умею прощаться, ты знаешь, – сказал он, нагружая на себя поклажу, – просто помолись за меня, за нас обоих, – добавил он, закрывая входную дверь.

Не прошло и пары минут, как Бен вновь открыл дверь, застав Хадиджу в застывшем положении у стола.

– Это тебе, – сказал он, поспешно положив свежесорванные цветы на стол перед ней, и быстро вышел из дома, оставив девушку в полном оцепенении от последних своих слов и цветов.

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, и в чаще деревьев быстро наступали сумерки. Косые солнечные лучи приятно ласкали своими длинными щупальцами ресницы и губы Бена, что делало его еще более чувствительным к тому, что происходило в его груди. Он не знал, откуда это берется и как с этим бороться. Он не знал, кому это рассказать и где от этого спрятаться. Но он знал, что нет более сладких чувств и переживаний, которые он навсегда поселил бы в своем сердце. Он не заметил, как проехал половину пути, находясь в эйфории и восторге от заполнявших его эмоций.

Оставшись наедине с противоречивыми чувствами, Хадиджа долго не могла оторвать глаз от цветов, кусая губы и отрешенно теребя салфетку.

– Нет, это сумасшествие! – вдруг сказала она сама себе, резко встав из-за стола и сорвав с головы хиджаб, – это все из-за того, что мне приходится нарушать запреты Аллаха. Тут должен быть какой-то выход! Тут должен быть какой-то выход! – беспрерывно повторяла она, шагая из угла в угол.