Прячься

В квартире царил полнейший разгром. Игрушки дочери разбросаны по паркету, выщербленному настолько, что Рейчел вряд ли вернут залог. Кухня выглядела так, будто кто-то открыл «таинственную корзину»[62] из «Крошева», швырнул все в блендер, а содержимое блендера — на промышленный вентилятор.

Сын ушел в школу. Как и каждое утро, она обняла его и прижала к груди, молясь, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. Заметила, что ее мальчик уже обнимает ее не так крепко, как раньше. Словно что-то у него отняли. Искру. Отрочество. Вынудили взрослеть куда быстрее, чем следует девятилетке, заставили стерпеть жестокость, на которую способна жизнь, задолго до того, как он готов был с ней совладать. Дочь до сих пор слишком мала, чтобы понять. Когда-нибудь поймет, но пока Рейчел наслаждается, когда она играет, суетится, ест, поет, вопит и буянит, как любой другой карапуз.

Но иногда спрашивает: «Где папа?» — и тогда Рейчел, надрывая душу, снова говорит ей, что папа смотрит на них с небес и по-прежнему любит их всем сердцем.

Сын знает, он не спрашивает. И от этого еще больнее.

Как только дети ушли, Рейчел сварила кофе и включила новости.

Плюхнулась на диван, с жесткой спинкой и неудобный, потягивая кофе.

Вытянула ноги, еще ноющие после вчерашней тренировки. Хотя порога боксерского клуба «Замес» после ночи нападения на Майру — Иви — она не переступала, зато удвоила старания, почти весь день проводя в спортзале, на велотренажерах и осваивая тренировочные онлайн-видео. Впитывала все как губка. Ее отражение в зеркале преобразилось почти до неузнаваемости — тело подтянутое и мускулистое, поджарое и покрытое сеточкой вен.

Дочь полюбила раскачиваться у нее на бицепсе, вереща: «Мамочка, ты как дерево!» Но, какой бы крепкой она ни казалась снаружи, внутри она по-прежнему чувствовала себя размазней, манной кашей, в которую налили слишком много воды.

Едва она успела отхлебнуть кофе во второй раз, как зазвонил стационарный телефон. Выключив звук телевизора, она сняла трубку:

— Рейчел.

— Извините, я что, набрал не тот номер? Это Джим Франклин из «Франклин и Розато».

Она мысленно дала себе пинок. Столько думала о Майре — Иви — и вымышленном имени, что начала мысленно называть себя Рейчел.

— Извините, Джим, смотрела повтор «Друзей», и была сцена, где Рейчел с Чендлером, и… В общем, не обращайте внимания.

— Да ничего, бывает. Родной отец однажды целый год называл меня Фрейзером[63].

— Как дела в Дариене?

— Город старается жить дальше. Люди о вас спрашивают. Где, мол, вы. Преподобный Элиас до сих пор молится за вас и ваших детей.

— Это он вам сказал?

— Да.

— Пожалуйста, передайте ему мою благодарность.

— Не думаю, что это хорошая мысль. Если я это сделаю, это можно будет использовать против меня в суде общего права, чтобы подтвердить, что мне известно ваше нынешнее место проживания. А я не хочу допускать ни малейшего шанса, чтобы хоть намек просочился к нему.

— Боже упаси! — выдохнула Рейчел.

— Так или иначе, есть и светлая сторона: похоже, деньги поступят.

Рейчел выпрямилась, едва не пролив на себя кофе.

— Вы серьезно?!

— Абсолютно. Они понимают, что, если гражданский иск дойдет до суда, в конечном итоге придется заплатить в разы больше, чем мы предложили в мировом соглашении, не говоря уж о катастрофе в сфере связей с общественностью и освещении суда в прессе. Иск дошел до Верховного суда Коннектикута, но мне только что звонила Ариэль Несбит из Дариенского юридического департамента и сказала, что они хотят поговорить.

Рейчел откинулась на спинку дивана, закрыв глаза:

— Скажите мне, что не шутите.

— Вы же знаете, что с вами я бы так не поступил. Тем более после всего, что выстрадали вы с детьми.

Рейчел на глаза навернулись слезы.

— И сколько ж тогда?

— Шесть.

Челюсть у Рейчел отвисла. В пальцах начало покалывать.

— Вы сказали… шесть?

— Шесть и две десятых, если точнее.

— Боже мой! Боже мой!

— Ну, если дойдет до суда, есть шанс, что присяжные проникнутся к вам сочувствием, увидев детей, узнав в полной степени, что полиция сделала — и не сделала, — и присудят вам больше, чем мы запросили. Но это не гарантировано. А время и, откровенно говоря, деньги, которые вам придется потратить, чтобы пройти через все это, не окупятся, по моему мнению. Это дает вам шанс зажить заново. С чистого листа. Найти новый дом, выбраться из съемных апартаментов. Вернуться к жизни.

— Деньги нам жизни не вернут, — вымолвила она.

— Вы правы. Прошу прощения. Я неправильно выразился. Но это даст вам шанс двинуться дальше, не тревожась о продуктах и одежде. Вам не придется о них беспокоиться очень-очень долго.

— Это до или после налогов?

— После.

Рейчел помолчала, осваиваясь с этой мыслью.

— Я оплачу им колледж.

— И не только.

Рейчел едва сдерживала слезы:

— Теперь мне надо беспокоиться только об их воспитании.

— По-моему, вы справитесь с этим превосходно, — сказал Франклин. — Если позволите сделать предложение, при поступлении денег я бы рекомендовал открыть по плану пятьсот двадцать девять[64] для обоих детей. Могу прислать документы, как только деньги переведут.