При чем тут руны?

Я с парнями выпил, поел тушёной капусты и сказал:

— Кофе ладно. А распивать шнапс среди дня на позиции не слишком, полковник?

Тот небрежно махнул рукой:

— Да что тут пить! И не полезет уже англосакс, всё он выяснил.

— Что выяснил? — не понял я.

— Ну, что ваши танки тут стоят, — пояснил Владислав. Он ухмыльнулся и сказал. — Я и сам не знал, что так бывает. Теперь и с той стороны уяснили.

Я помотал башней, логика никак не сращивалась. Владислав снисходительно на меня взглянул и проговорил:

— Ежу ведь ясно, что такие танки на фронте просто так не появляются. Вот везли вас по железной дороге, нападали с воздуха?

— Нападали, — сухо подтвердил я.

— Значит, противник знает, какие у вас танки, — заявил Сосновский. — И у командования просто нет возможности быстро и скрытно перебросить все машины. У тебя всего двадцать танков сейчас, как раз на один эшелон. Но ведь в дружине у тебя больше двадцати танков? А, боярин?

— Больше двадцати, — согласился я.

— Вот так по двадцать машин и будем перевозить танки на разные участки, — сказал Владислав. — Накапливать. Потом вы по рокадным дорогам своим ходом проедете на важный участок, и ударите массой.

Я раздумчиво покивал, а поляк налил в кружки и проговорил:

— За знакомство.

Мы выпили, он запил кофе, танкисты заели капустой, и полковник продолжил:

— Вы не думайте, что мы на фронте не следим за новостями. Гардарика на весь мир объявила, что разрешает дружинам участвовать в войне на стороне Европейского Союза, это можно считать новым этапом. Но никому ж не известно, какие дружины будут воевать. Авиация понятно, ей прилететь только, а остальные? Вот теперь поставьте себя на место противника. Он будет препятствовать переброске техники и войск, а так же будет выяснять, где оно сосредотачивается.

Поляк плеснул в кружки и посмотрел на меня. Я сказал:

— Давай дальше.

— Хороший русский тост, надо запомнить, — проговорил Владислав и выпил.

Мы тоже выпили, закусили, и он продолжил:

— У англосаксов две возможности. Разведку боем вы сегодня видели. Ещё он постарается найти и уничтожить ваши танки с воздуха…

— А мы тут пьём! — воскликнул Серёга.

Владислав похлопал его по плечу и молвил:

— Маскировочные сетки на танках сделают больше тебя, мой юный русский друг. Что у вас есть? Пулемёт на крыше? А у меня зенитные пушки pak-40, зенитные броневики, да плюс ваши земляки прилетят на истребителях, — он криво улыбнулся. — Не, лучше сидите спокойно, не дёргайтесь, пока есть возможность.

— Так, про атаки англосаксов я себе уяснил, — проговорил я. — Теперь давай про возможность.

Полковник разлил в кружки остатки шнапса и снова требовательно на меня посмотрел.

— Будем, — буркнул Вася, мы взяли кружки.

— Опять, — хмыкнул Сосновский. — Самый любимый у русских тост…

— Не отвлекайся, — сказал я строго.

— Да просто всё, — усмехнулся полковник. — Вечером вы получите приказ отправляться на другой участок. Вы будете везде и нигде. И не только вы, все тяжёлые танки будут кочевать, чтоб у врага ум заходил за разум.

— Кажется, это уже было в начале войны, — пробормотал я.

— Ты будешь смеяться, но я тоже хорошо это помню, — ухмыльнулся Владислав. — Я тогда был гауптманом, командиром роты. Отправили меня тогда ещё «рысь-1» в госпиталь на полгода с осколочным ранением в брюхо. Радовался, что комиссуют, да зря радовался — сам побежал на службу.

— А ты пьёшь тут! — зло проговорил Вася.

— И не говори! — горестно согласился Владислав.

И я решился задать ему щекотливый вопрос:

— Так почему ты решил, что нам надо мириться?

— А я разве вас не обидел? — удивился польский полковник. — Я, вроде бы, всё сделал, чтобы ты обиделся!

— Угу, — кивнул я. — Сказал, чтоб мои танкисты больше не били поляков, а я тебя послал.

— Ну да, — криво улыбнулся Владислав. — Русские не обижаются на поляков. Кто вы и кто мы! У вас огромная Гардарика, а у нас Польша, которая вам попросту не нужна. Знаешь, давным-давно мы начинали одинаково, у поляков шансов создать великую страну было не меньше, чем у русских. Многие поляки думают, что нам помешал наш гонор… — он встряхнул волосами и продолжил горько. — А я считаю, что гонор появился позже как реакция проигравших. Типа пусть мы и проиграли, мы всё равно гордые поляки, а эти победители так и будут всегда собаками, — он горестно покивал и сказал задорно. — Вот я сам знаю, что для Польши лучше всего стать обычным княжеством Гардарики…

Я зло усмехнулся, но он упредил мою реплику жестом ладони и сказал далее:

— Просто предположим, что это возможно. Так все поляки этому воспротивятся, — и он горько добавил. — И я тоже. Польский гонор такая штука!

— Зато вы теперь в Европейском Союзе! — участливо проговорил бер Вася.

Владислав вскинул на него горячечный взгляд, долго молчал, глядя в его доброе лицо и искренние глаза. Наконец, кивнул:

— Да, зато мы в Европейском Союзе, — он небрежно козырнул всем и направился от нас прочь.

Глава 22