Прежде всего любовь

Я многозначительно смотрю на Нолана, но тут, к счастью для меня, у него звонит телефон. Он вытаскивает его из кармана и смотрит на экран. Наверняка мы оба думаем, что это Мередит. Я точно так думаю. Но тут Нолан показывает мне экран – номер неизвестен. Он говорит, что не представляет, кто это, но берет трубку.

– Да? – голос у него тревожный.

Я слышу высокий женский голос и тут же думаю, что это какая-нибудь реклама. Но тут Нолан улыбается.

«Его улыбка похожа на солнышко», – однажды сказала моя мать еще до смерти Дэниела, когда она была способна на такие поэтические сравнения. Да, улыбка осталась прежней.

– Спасибо огромное! – радостно говорит он. – Мы немедленно приедем! Спасибо!

Он сует телефон обратно в карман и смотрит на меня со слезами на глазах.

– Харпер, солнышко! Догадайся, что случилось?

– Что? – кричит она, прикрывая глаза ладонью.

– Они нашли Кроля! Он ждет тебя в Леголенде! – громко объявляет Нолан. Голос у него дрожит от облегчения.

Харпер радостно вопит и бросается к нам. Нолан сияет и гордо смотрит на меня.

– Видишь?

– Что вижу? – спрашиваю я, хотя знаю ответ. Он много раз говорил что-то подобное. Типа что Дэниел стал ангелом-хранителем Харпер. И что он смотрит с небес на нас всех.

Как будто «божий промысел» может состоять в том, чтобы убить молодого человека, но спасти плюшевого кролика.

Вечером, без особых проблем уложив Харпер (с помощью Кроля), я спускаюсь вниз. Нолан доедает остатки макарон с сыром прямо из кастрюли. Большой деревянной ложкой. Он неуверенно улыбается мне и вытирает рот ладонью.

– Не парься, – улыбаюсь я в ответ, – все так делают. Почему-то еда из кастрюльки гораздо вкуснее.

– Согласен, – он сует в рот последнюю ложку, – есть хочешь? Можно пиццу заказать или еще что-нибудь…

– Нет, спасибо. Мне пора.

– Уже? – разочарованно спрашивает он. – У тебя есть планы?

– Нет, – отвечаю я, хотя примерно час назад Пит спросил у меня, что я собираюсь делать вечером, – но ведь Кроль нашелся, и я решила, что больше не нужна.

– Я, конечно, способен без тебя обойтись. Но давай ты останешься, посидим немного, – я вспоминаю, как Мередит однажды сказала, что Нолан совершенно не способен оставаться один, – пива?

– Ладно, давай.

Нолан улыбается, открывает холодильник и берет с дверцы два «Будвайзера». Протягивает мне бутылку и садится за стойку. Я встаю напротив него, опираюсь о стойку локтем.

– Ну, как жизнь? – спрашивает он, отпивая пива.

– Прекрасно, – нервно усмехаюсь я. На мгновение мне хочется рассказать ему о предложении Гейба, но я решаю этого не делать, зная, что Нолану и без того есть над чем подумать. – А ты как?

– Офигенно, – злобно говорит он, да еще и поднимает оба больших пальца, подчеркивая сарказм.

Я решаю, что это приглашение к разговору, и прямо спрашиваю, что происходит с Мередит.

– Кто знает? – вздыхает он.

Я отпиваю пива и тщательно выбираю слова.

– Зачем она поехала в Нью-Йорк?

– Отдохнуть немного, – отвечает он.

– Что-то случилось? У вас? – уточняю я, зная, что произошло что-то ужасное. Мередит не могла просто так пропустить Хеллоуин. Для четырехлетки Хеллоуин все равно что Рождество.

Нолан смотрит вверх и влево. Эксперты по языку тела уверяют, что это явный признак лжи.

– Нет. Все в порядке.

– Ладно. Кстати, если ты не знал, люди, когда врут, смотрят как раз туда.

Нолан мрачно улыбается и говорит:

– Ну да. На себя посмотри.

– И все-таки, – осторожно надавливаю я, – что у вас случилось?

– Я не знаю, Джози, – он качает головой, – просто ей плохо.

– Это что, новость? Мер пребывает в хреновом настроении со дня своего появления на свет.

– Знаю. Но сейчас стало хуже.

Я спрашиваю, почему он так думает, и злюсь на сестру. Почему бы ей просто не забить и не быть счастливой? У нее все для этого есть.

– Думаешь, у нее депрессия? Клиническая?

– Нет. Наверное… У нее точно была депрессия после рождения Харпер, – он замолкает, и я немедленно припоминаю послеродовую депрессию Мер. Не ужасную, но мама страшно испугалась.

– Но сейчас не так, – продолжает он, – скорее, у нее кризис среднего возраста.

Мне кажется, что этот термин давно утратил свое значение и теперь обычно означает неверность любого рода. Я говорю, что моя сестра никогда ему не изменит.

– Знаю, – он смотрит на этикетку, – я не этот кризис имею в виду. Просто… мне кажется, ей лучше было бы без меня.

– Она хочет развода? – я покрываюсь холодным потом.

– Да. Наверное, – он смотрит мне в глаза.

– Нет. Это невозможно.

Нолан смотрит на меня грустно. Очень грустно.

– Боюсь, Джози, что возможно. Она почти прямо это сказала.

– Но ты же идеальный муж! – в эту минуту я почти ненавижу сестру. Как она смеет так с ним поступать?

Он улыбается, но выглядит по-прежнему грустным.

– Ну… спасибо. Но мы, кажется, оба знаем, что это не так работает… Честно говоря, мне кажется, она меня никогда не любила.

– Конечно любила! И любит, – и я тут же вспоминаю, как мы с сестрой сидели в примерочной магазина свадебных платьев. Как она говорила, что ей страшно и она ни в чем не уверена. Мне это всегда казалось странным. Да и до сих пор кажется. Никого лучше Нолана она не найдет. Да никто из нас не найдет!