Превратности судьбы или жизнь вселенца.

«И так. Мое имя — Денис Круглов. Я на каникулах после второго курса поехал в составе стройотряда нашего факультета на целину строить жилые дома. Вчера состоялся прощальный ужин, посвященный окончанию работ. Сегодня разборка лагеря и сразу после обеда погрузка в полуторки, которые отвезут нас на железнодорожную станцию Даут. Отправка поезда — ночью. Вчера во время сабантуя я немного „приболел“, перебрал с ребятами принесенной втихаря из магазина водки. Сухой закон еще действует и открыто пить было нельзя. Вовремя пошел в палатку, забрался на свою кровать и почувствовал себя плохо: сердцебиение, боль за грудиной, сильная головная боль… Потом — провал в памяти. Похоже, что именно в этот момент и произошло внедрение моей прежней информационной матрицы в сознание Дениса. Теперь буду называть себя только Денисом.»

Он прошелся по лагерю. Из палаток показались первые стройотрядовцы, шедшие на дежурство на кухню. Денис издалека помахал им рукой и быстрым шагом направился в сторону туалета.

«Сейчас конец августа 1965 года. Я учусь в Ленинграде в электротехническом институте на факультете автоматики и вычислительной техники. Учусь хорошо, троек нет, стипендию получаю. Живу в общежитии N6 на улице Студенческой, что на Выборгской стороне. Сам родом из Краснодара. До института жил у родного дядьки: сирота, мать — сестра дядьки, умерла, когда я еще учился в девятом классе, отца никогда не видел. Уехал учиться в Ленинград специально, чтобы ни от кого не зависеть. Хотя дядя Миша относился ко мне хорошо, но жить в небольшой двухкомнатной квартире в одной комнате с двоюродными сёстрами, даже малолетками, жуть как надоело. Когда мать умерла от неё осталась комната в коммуналке. Её и однокомнатную дядькину хрущевку обменяли на двухкомнатную, где и жили все вместе, пока я доучивался в школе. Сейчас мне девятнадцать лет. В начале октября исполнится двадцать. Парень я — „видный“, как говорит жена дяди Миши — тетя Рина. Ростом под сто восемьдесят, занимаюсь спортом, кстати, академической греблей, как и в позапрошлой жизни. Учась на втором курсе стал работать лаборантом на кафедре на полставки — это по размеру еще одна стипендия, и смог отказаться от помощи со стороны дядьки: характер такой, что никому не хочу быть должен. И в стройотряд записался чтобы денег заработать: за последний год подрос, надо одеться прилично. В стройотряде работал каменщиком: дело знакомое, еще учась в школе приходилось помогать дяде Мише строить домик в станице, где была его дача. Вот, кажется, вспомнил про себя все. Что забыл — напомнят. Пойду обратно в палатку. Еще полежу, подумаю, повспоминаю… До подъема осталось чуть больше часа.»

* * *

Пока студенты разбирали лагерь, сдавали хозинвентарь совхозному кладовщику, Денис, как говорится, «не отсвечивал». Выполнял порученную работу и приглядывался к окружающим его ребятам. Когда студенты загрузились в кузова машин и поехали по степи, поднимая тучи пыли, тоже больше молчал. К отправлению поезда на железнодорожную станцию успели вовремя: погрузились в старые трясучие плацкартные вагоны, расползлись по отведенным им полкам, и уснули. Пока ехали на машинах по степи пропылились насквозь. Утром проводница только и делала, что ругала студентов за напрочь испачканное постельное бельё. Ехали двое суток, питаясь сухим пайком, полученным в совхозе. Денис опять больше лежал на выделенной ему верхней полке, вспоминая жизнь своего визави. Особо его никто не тревожил. Похоже, по жизни он был замкнутым парнем. В этом стройотряде никого из студентов с кем он учился в одной группе не было. Близко ни с кем в бригаде не сошелся. Он часами, лежа на вагонной полке, раздумывал над своей судьбой.

«Было очень жаль так не вовремя покинутой Рапсы: столько грандиозных планов осталось незавершенными! Создание собственного Научного центра, Университета… Жаль до слез оставшейся на сносях Томы: как там она будет жить одна без него? Одна надежда на князя, её отца. Что же все-таки с ним случилось? Искин телепорта говорил что-то про направленное воздействие искусственных гравитационных волн в месте приземлении флаера. Кто же свел с ним счеты: клан лионелов или бывшие „соратники“ по Комитету восстановления Рапсы? Теперь это уже не важно. Начинается новая жизнь. Плохо, что у него в новом теле нет нейросети и имплантатов. Как он к ним привык! Насколько удобно было их использовать в работе!»

Денис четко понимал, что все полученные им ранее знания и умения сохранились. Теперь он знал и умел столько, что по сравнению с ним окружающие его люди казались просто пигмеями рядом с нашедшими их белыми людьми. К этому надо поскорее приноровиться.