Превратности судьбы. Часть II

– Я последний раз встречался с Николаем уже больше года назад и тогда он сказал, что живет где-то в районе набережной.

– Спасибо и на этом. Ну, будь здоров, – и Тарас Поликарпович протянул руку на прощание. Савин замешкался, но все-таки пожал руку.

– Знаешь что? – сказал он ему на прощание. – Ты больше не приходи ко мне, сам выкручивайся.

– Запачкаться боишься? Я тебя понимаю: своя рубашка ближе к телу. – Недавний заключенный решил не вдаваться в полемику, отвернулся от человека, занявшего его положение, и зашагал вдоль знакомой улицы.

В адресном бюро он узнал место проживания сына и теперь стоял перед дверью его квартиры, переминаясь с ноги на ногу.

– Вы к кому, мужчина? – услышал он за спиной голос жены.

– Валя? – Тарас Поликарпович повернулся и их молчаливые взгляды встретились.

– Заявился все-таки? – заговорила первой женщина. И сама же себе ответила: – Собственно, рано или поздно, этого следовало ожидать.

– А тебе бы хотелось, чтобы это произошло, как можно позже? – Он понял, что доверительной беседы у них с женой не получится. Валентина Михайловна достала из сумочки ключи и открыла входную дверь.

– Проходи, раз пришел, – она явно не была расположена любезничать с гостем.

Уже сидя в богато обставленной комнате, они продолжили разговор.

– Неплохо устроились без меня, – констатировал Мирошниченко, разглядывая обстановку. Четырехкомнатная квартира в городе и не пустая. Сколько же вас человек здесь живет?

– Пока трое. – Женщина присела на стул, положив руки на колени. – Я, Николай и его жена Верочка.

– Прибавление в семействе молодых ждешь? – Тарас Поликарпович вспомнил свои думы о внуках.

– Нет. Верочка учится на третьем курсе экономического факультета и детей они решили пока не заводить.

– Я тебя не совсем понимаю. Что тогда означает твоя фраза: пока трое? Уж не меня ли ты имела в виду? – Представить такое ему было трудно, если учесть, что за три с половиной года он не получил ни единой весточки.

– Не тебя. – Валентина Михайловна смотрела на собеседника. – Я выхожу замуж.

– При живом-то муже? – Казалось, что его изумлению нет предела.

– Ах, бедняга! Он даже не в курсе! – наигранно воскликнула женщина. – Через полгода после вынесения тебе приговора я развелась с тобой, выписала и продала дом. Так что ты давно свободен от семейных уз. Жених на выданье! – Теперь в ее тоне появилась ирония.

– А тебе не кажется, что ты поступаешь подло?

– Зато ты был благороден, когда спутался с проститутками, – высказала женщина. – Или уже забыл, за что срок схлопотал?

– Квартира, конечно, кооперативная? – переменил тему Тарас Поликарпович.

– Угадал, – кивнула Валентина Михайловна. – Но тут не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Кто бы мне ее просто так выдал?

– Это означает, что приобрела ты квартиру на деньги, вырученные с продажи дома. – Он не обращал внимания на ее иронию. – Выходит, что и я имею право на эту жилплощадь.

– По нашему закону ты никаких прав не имеешь и я не горю желанием тебя прописывать. Катись к своим проституткам. Они наверное ждут – не дождутся, когда их непревзойденный кавалер объявится. Вот радости-то будет!

– Да ты меня ненавидишь.

– А ты ожидал, что брошусь к тебе на шею с распростертыми объятиями? – В ее голосе звучала неприкрытая злость.

– Прежде чем уйти, мне бы хотелось переговорить с сыном, – сказал отец.

– Нужен ты ему, как собаке пятая нога!

– Пусть он решит сам, – твердо сказал Тарас Поликарпович. Он не собирался менять принятого решения.

– У него хорошая работа, он юрист. И отец уголовник, только…

– Что только? Подпортит репутацию? Начала, так договаривай. – Беседа перешла на взаимные упреки.

– Все равно не поймешь.

– А кто, интересно, его вскормил, вырастил, дал образование. К тому же, сын за отца не отвечает. Что замолчала?

– Потому что объяснять бесполезно. Ты сам виноват, что к тебе подобное отношение. А если имеешь такое сильное желание пообщаться с сыном, то встречайся с ним где заблагорассудится, только не в моей квартире. – Она встала со стула, давая понять, что больше не намерена терпеть его присутствие.

– Выгоняешь?

– И пока по-хорошему.

– Если я не уйду добровольно, будет по-плохому?

– Можешь не сомневаться! – В голосе Валентины Михайловны прозвучали металлические нотки. – Не напрашивайся!

– А вот я никуда не пойду! – и он удобно откинулся на спинку кресла. – Пусть сын решает. Женщина подошла к телефону и сняла трубку, на лице у нее отражалась уверенность в своих поступках.

– Куда ты звонишь? – забеспокоился бывший муж, ерзая в кресле.

– В милицию, – ответила она бесцветным голосом. – Заодно они тебя и на учет поставят. Ты ведь еще не успел отметиться?

Тарас Поликарпович с легкостью, которой не ожидал сам от себя, подскочил к хозяйке и нажал на рычаг телефонного аппарата. Услышав ровный и длинный гудок, облегченно вздохнул.

– Совсем чокнулась баба! У меня нет прописки. Стало быть, и негде становиться на учет.

– Что же ты тогда так разнервничался? – ухмыльнулась женщина.

– У нас еще никто не отменял закона о принудительном труде, а я хочу сам подыскать себе место.