Превратности судьбы

— Мне так не кажется. — Джейми протянула руку, чтобы забрать у него волосы, но — попала в ловушку: Доминик схватил ее за запястье. — Мистер Реддинг…

— Ради всего святого, перестаньте меня так называть! — зарычал он.

Она подавила вздох.

— Ну хорошо, Доминик. Отпустите меня. Мне нужно высушить волосы.

— Будете снимать купальник? — Свободной рукой Доминик провел по краю лифа, граничащего с ее кожей, и палец его словно ненароком ушел внутрь. — Разрешите вам помочь. Вам одной из него не выбраться.

Купальник и в самом деле стал ей как-то маловат. Может, потому, что откровенно сладострастный взгляд Доминика заставил ее груди напрячься, а соски — затвердеть?

— Доминик…

У нее задрожали губы, а дрожь, возникшая в ногах, поползла выше, куда-то к животу. Боже, как хочется, чтобы он меня трогал… Сейчас нет более жгучего желания, чем это: чтобы он гладил руками мою кожу.

— Джейми, — произнес Доминик в ответ. Рука его скользнула от ее запястья к плечу, а потом выше — к затылку. — Джейми, — сказал он снова, схватив пальцами ее голову, и губы его впились в ее рот.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Между прочим, Кэт, я завтра уезжаю.

Доминик стоял к ней спиной, сосредоточенно наливая вино из графинчика в бокал. Катриона не видела выражения его лица, когда он произносил эти слова, и он тоже не видел ее лица, хотя вполне мог предположить, что оно выражает.

— Уезжаешь! — Катриона с шумом втянула воздух, показывая, как она возмущена. Мгновение помолчав, она спросила: — И когда же ты это решил?

Через пять минут после того, как поцеловал Джейми Харрис, подумал он. Но ответил иначе:

— Сегодня после обеда. — Взяв бокал в руки, Доминик повернулся к мачехе. — Я так и планировал — и ты это знаешь.

— Но не в пятницу же! — воскликнула Катриона, барабаня по ручке кресла длинными пальцами с ярко-красными ногтями. В раздражении она скрестила ноги, потом поменяла их положение. — Почему бы тебе не уехать в понедельник? Мы бы провели вместе уик-энд.

Прислонившись к полированному шкафчику, Доминик поднес бокал к губам.

— Невозможно, — ответил он спокойно, отпив вина. — Во-первых, уик-энд нужен мне для того, чтобы прочесть накопившуюся почту и разобраться в происходящем. Во-вторых, у меня свидание с агентом Томаса Эйткина в понедельник утром.

— Томас Эйткин? — имя писателя, в свое время получившего премию Пулитцера, произвело впечатление, и Катриона на миг представила себе свои книги на полке рядом с его книгами. Но тут же, вспомнив, как она огорчена, уставилась на пасынка с упреком во взгляде: — Ты даже не сказал мне, что у вас назначена встреча.

— Потому, что и сам не знал этого до сегодняшнего вечера, — честно признался Доминик, утаив однако, что время встречи назначил он сам. — Его агент уже разослал рукопись в несколько издательств, но Эйткин в свое время обещал отцу предоставить нам первым право выбора.

— Ну да, если ты предлагаешь более высокий гонорар, — проговорила Катриона, не скрывая цинизма. Доминик же был готов обсуждать эту тему сколько угодно, лишь бы не касаться личных вопросов.

— Естественно. Мы не должны ждать от него каких-то уступок. Однако он не забыл, что именно мой отец нажал на кнопки — и он получил работу. Это было начало его пути в журналистике. Эйткин не сразу пробился в «Нью-Йорк таймс», ты же знаешь.

— Да, знаю. — Катриона тоже отпила из своего бокала. — И все же думаю, что ты мог поручить все это Полу Риверзу. Это же всего-навсего предварительный разговор.

— Может, и так, — ответил Доминик. — Однако я уже потерял уйму времени зря.

Катриона сверкнула глазами:

— Ах вот как ты смотришь на вещи? Твой приезд сюда, то, что ты провел эти несколько дней со мной, — все это потеря времени?

— Я так не сказал. — Доминик едва сдержался, чтобы не выругаться. — Но ты же согласишься с тем, что я выздоровел? Значит, нет никакого смысла мне здесь болтаться.

— И мои чувства тоже не имеют никакого смысла? — обиженно спросила Катриона. — Мики, я иногда задаюсь вопросом: сколько еще я смогу это терпеть? Тебе не приходит в голову, что, когда ты уезжаешь, я остаюсь здесь в полном одиночестве?

— Ты не в одиночестве. — Доминик подавил стон — так ему надоели эти разговоры.

— Разве?

— Конечно, нет. У тебя здесь много друзей, я уж не говорю о Софи и Сэмьюэле. И потом… — он помолчал, — есть еще мисс Харрис.

— Эта?! — Катриона словно плеснула кипятком — такой у нее был тон. Доминик почувствовал тошноту. Черт бы ее побрал, она не смеет сбрасывать Джейми со счетов. И ведь Джейми очень дорожит мнением своей работодательницы.

Доминик смотрел в бокал, жалея о том, что вообще упомянул имя девушки. Катриона наверняка заинтересуется, почему он о ней вспомнил.

— Ты, конечно, думаешь, что мне стоит с ней подружиться?

Доминик понял, что совершил большую ошибку. Похоже, Катриона собирается сделать из девушки очередного козла отпущения.

— Просто я считаю, что ты преувеличиваешь, говоря о своем одиночестве, — начал он осторожно. — Во-первых, тебе незачем все время сидеть на острове. Квартира отца всегда в твоем распоряжении. Я уверен, что Дженнингс будет рада снова кого-то обслуживать.