Превращение в третий Рим

– Это можно легко проверить, мой господин,– уверенный в себе заявил Селим.

– Да, действительно, – сказал Халал и приказал рядом стоящему слуге, – позвать сюда баши- евнуха.

Главный евнух дворца султана, Мустафа, был грузным человеком с круглым безбородым лицом и писклявым голосом.

Мусульманская религия запрещает любую кастрацию для своих верующих, и потому евнухов турки набирали среди представителей иной веры и стран. В основном это были выходцы из народов Кавказа, вывезенные оттуда торговцами живым товаром. Кастрированные до полового созревания, они утрачивали способность не только к зачатию, но и к совокуплению, навсегда теряя присущий для мужчины облик, превращаясь в толстых, неповоротливых существ с гладкой кожей и тонким голоском.

Мустафа ведал женской половиной дворца – гаремом. Никто из мужчин не имел права заходить туда. Мустафа бдительно охранял от любых посягательств многочисленных жён и наложниц Мурада. Он лично отвечал за благосостояние и сохранность каждой из них, за что пользовался неограниченной благосклонностью своего повелителя. Ключи от тяжёлых засовов гарема он всегда держал при себе, не доверяя их никому. Должность главного евнуха при дворе Мурада Второго была приравнена к рангу великого везиря, и потому, когда Мустафа зашёл в кёшк, то уселся напротив Халала, тем самым показывая своё иерархическое равенство.

– Вот, посмотри, Мустафа, какое сокровище привёз Селим в подарок его величеству, – представил суть дела великий везирь.

Главный евнух посмотрел на Ребекку взглядом человека, который приценивается к товару перед покупкой.

– Как тебя зовут? – обратился он к ней.

– Меня зовут Гёзал, – ответила девушка с тяжёлым вздохом.

– Это имя тебе дал Селим. А как звали тебя раньше?

– Я еврейка, а имя моё Ребекка,– с гордостью ответила девушка.

– Ты будешь первой иудейкой в нашем гареме, – заметил главный евнух, оставшийся довольным красивым голосом Ребекки, да к тому же говорящей на арабском,– эта наложница вполне достойна, чтоб предстать перед высочайшим взглядом, однако я должен удостовериться в её непорочности перед тем, как предложить её тело султану, – обратился он уже к Халалу.

Сказав это, Мустафа распорядился отвести девушку к евнуху-экиму с целью её осмотра. Слуга увёл Ребекку, а дворцовый повар стал подавать в кёшк трапезу. За несколько минут слуги разложили аппетитные блюда: великолепную долму из красного перца, завёрнутого в виноградные листья, холодные бараньи мозги, баклажаны, начинённые тёртыми орехами и пряным сыром, мясо ягнёнка, прожаренное в тонире. Везирь и главный евнух приступили к еде, не обращая внимания на стоящего в стороне Селима. Всё это они запивали кислым айраном, неустанно чавкая и фыркая от удовольствия, после чего перешли к сладостям. В это время к ним подошёл евнух-эким. Халал и Мустафа вопросительно взглянули на него, тот утвердительно кивнул головой и сказал:

– Она не тронута, мой господин, тело её великолепно и без малейших изъянов.

– А где же сама наложница? – поинтересовался Халал у экима.

– Она лишилась чувств, мой господин, но скоро придёт в себя, – успокоил его эким, цинично улыбаясь.

Селим, который стоял всё это время молча, вопросительно взглянул на Халала.

– Пожалуй, мы покажем твой подарок султану, – вынес решение везирь, – ступай, как только его величество вернётся в столицу, возможно, пожелает увидеть тебя.

Селим вздохнул облегчённо. Сказанное Халалом означало, что ему прощается его неудача, и наложница принимается в гарем. Селим повернулся и пошёл прочь из дворца.

Везирь и евнух продолжили трапезу.

– Надо в донесении описать эту прекрасную девушку. Зная нашего султана, я уверен, что это заставит его непременно вернуться, – сказал Халал, заканчивая трапезу,-позаботься, чтобы её содержали достойно, и до приезда его величества тщательно подготовили во всех отношениях.

– Не беспокойся. Мы своё дело знаем, – пропищал в ответ Мустафа и кисло захихикал.

Затем Халал велел слуге тотчас позвать дворцового ншанджи, который явился в кёшк с готовыми пером и бумагой. Великий везирь обратил внимание на ладно сшитый кафтан опрятно одетого ншанджи. Халал начал диктовать письмо султану. После него надиктовал донесение главный евнух. Закончив работу, ншанджи с поклоном удалился к себе. Там он аккуратно сложил оба донесения и скрепил дворцовой печатью. Затем достал ещё одну бумагу и переписал в неё оба донесения слово в слово. Он спрятал эту бумагу в своём кармане и вышел из дворца.