Превращение Розы

— Как хорошо, правда? — поинтересовалась Филиппа многозначительно. Роза уронила грифель.

— Что ты хочешь этим сказать, а? — пробормотала она, шаря рукой в траве.

— Да ладно тебе, Роза. Я впервые в этом доме и знаю тебя всего лишь второй день, но даже мне абсолютно ясно, что ты влюблена в него.

Охваченная ужасом, Роза лишилась языка под загадочным взглядом Филиппы, а потом голосом, превратившимся в едва слышный писк, пробормотала:

— О, Боже мой, это он тебе сказал об этом? — и, к своему собственному изумлению, разразилась слезами.

— Тише, — утешила ее Филиппа мягко и невозмутимо. — Гляди, вон они возвращаются. Давай сменим тему. Сделай вид, что тебе в глаз попала соринка, и поднимемся ко мне в комнату.

— А мы как раз собираемся подняться наверх, — крикнула она приближавшимся Найджелу и Энид. — Розе что-то попало в глаз, и я хочу помочь ей.

Найджел тут же извлек огромный носовой платок и сам собирался произвести эту операцию, однако Филиппа схватила Розу, покрасневшую и вконец смущенную, и поволокла мимо него к лестнице.

— Глупая дурочка, — утешала она, приведя в розовую комнату и решительно захлопнув дверь. — Разумеется, Найджел ничего не говорил. Он ни о чем и не догадывается. Если бы он заподозрил что-либо, разве стал бы он чмокать тебя так звонко в щеку, если тебе не это нужно, ведь так?

Роза продолжала всхлипывать. Неужели она и впрямь такая прозрачная? А Филиппа явно терпеливо дожидалась полной и окончательной исповеди.

— Мне не хочется рассказывать об этом, — сердито сказала Роза, — особенно тебе. Я чувствую себя такой дурой, — добавила она, чтобы смягчить свои слова, сознавая, что они должны были прозвучать неприязненно.

— А тебе и нет необходимости говорить об этом, — спокойно заверила ее Филиппа, — но делать с этим все-таки что-то нужно.

— Что делать? — огрызнулась Роза. — Целых восемнадцать лет я была его маленькой сестренкой. Он невероятно поразится, если когда-нибудь узнает о моих чувствах, и подумает, что тут пахнет инцестом.

— Чушь, — резко оборвала ее Филиппа. Наступило долгое молчание, прерывавшееся лишь всхлипыванием Розы. Она ругала себя за то, что так просто попалась на крючок, а теперь распустила нюни, словно пленная школьница.

— Роза, — начала Филиппа, подбирая слова с некоторой осторожностью, — между мной и Найджелом действительно нет ничего серьезного, и, возможно, мне не представится другого случая, чтобы поговорить с тобой. Поэтому, хоть я и знаю тебя не слишком хорошо и хотя ты можешь подумать, что я много на себя беру, мне хочется дать тебе несколько советов. Пусть ты и не просила о них и можешь после этого меня возненавидеть. По какой-то причине, — продолжала она с явным усилием, так как пунцовые щеки и покрасневшие глаза Розы говорили о подавленном гневе и обиде, — ты решила выглядеть совершенным пугалом. Ты только посмотри на свою одежду и жуткие туфли. У тебя грива великолепных волос, а ты их запихиваешь в ужасный пучок, словно престарелая училка. Хорошенькие глазки скрываешь за отвратительными очками. Бледно-розовая помада превращает тебя в привидение. У меня появилось ощущение, что ты стыдишься своей безупречной фигуры. А свой талант, свою личность держишь где-то далеко, словно боишься, что тебя кто-нибудь заметит. Почему? Я объясню тебе. Потому что ты боишься быть красивой, боишься восхищения, боишься стать желанной для кого-нибудь. Твоя жизнь скучна и ужасна, но она безопасна. Всем ты нравишься, поскольку такая безотказная, но нравишься так, как нравится старое кресло. И если на тебя уронят пепел от сигареты или прольют кофе, то это никого не огорчит.

Тебе уже двадцать четыре года, время летит. Забудь про Найджела. Он просто единственный мужчина на свете, которого ты не боишься. Он милый, но, говорю тебе честно, Роза, ты могла бы иметь толпы поклонников. Я выгляжу не лучше, чем ты, и с удовольствием поменялась бы с тобой волосами и фигурой, однако я умею показать себя с выгодной стороны. И, говоря честно, хочу иметь побольше претендентов на мою руку и сердце, прежде чем остановлюсь на ком-либо окончательно. Так что хватит тебе забивать голову Найджелом и наряжаться, как старая дева. Давай поедем со мной в Лондон, побудешь у меня до среды, а уж потом отправишься в Девон. Мы сходим к парикмахеру и сделаем кое-какие покупки. И обещаю тебе, что к этому времени я сделаю из тебя сногсшибательную красотку. В летней школе тебя никто не знает, поэтому это идеальная возможность сбросить свою старую оболочку и забыть про прежние привычки. Ты поразишься, насколько по-иному к тебе будут относиться люди. Попробуй, Роза, — умоляюще закончила Филиппа.

Та сидела молча, переваривая слова Филиппы, невольно вспомнив, что уже слышала примерно то же самое в Холитри из уст учениц.

— Эй вы, там, — раздался снизу голос Найджела. — Что скажете насчет паба? А еще мама хочет, чтобы ей помогли приготовить ланч.

— Сейчас, — заявила Филиппа, решительно поднимаясь. — Ты пойдешь в паб, а я помогу готовить ланч. — Она озорно ухмыльнулась. — Как и подобает будущей невестке!