Превращение Розы

Как это ни невероятно, но Роза продремала почти всю дорогу; какой-то мощный природный транквилизатор вмешался, приглушив ее боль. Уже давно каждую ночь прежняя Роза читала новой Розе бесконечные нотации о том, как бессмысленно проводить остаток жизни в муках безответной любви. Алек был, бесспорно, порядочен. Он не искал для себя никакой выгоды. Она же, с другой стороны, постоянно обманывала его, скрывая глубину своих чувств в качестве цены за сохранение его уважения. Она прибегала к слабому утешению, что Алек, впрочем, не походит на человека, способного на длительные обязательства перед какой-нибудь женщиной. Работа стояла для него на первом месте. И поиски более глубоких отношений с ним были бы похожи на добровольное саморазрушение. Другие женщины могли бы оправиться от этого, однако Роза никогда не пережила бы травму, в конце концов обнаружив себя брошенной любовницей человека, которого боготворила. Оставалась лишь перспектива на плодотворные профессиональные взаимоотношения и надежда на продолжение дружбы, пусть и на расстоянии. И когда ее свежие раны затянутся и на их месте образуются менее болезненные шрамы, она будет очень рада и этому. Со временем она надеялась освободиться от этой гложущей боли и обжигающих бичей памяти, которые продолжали сдирать с нее кожу. Прежняя Роза в чем-то позаботилась о ней, думала новая. Она ухитрялась одолевать разного рода боль и тоску по Найджелу в течение многих лет. И новой Розе придется кое-чему у нее поучиться.

Найджел… Роза поймала себя на том, что несколько недель даже не вспоминала о нем. Словно бы его, как подозревал Джонатан, и не существовало вовсе. Однако, разумеется, он существовал. И скоро она увидит его. На какой-то миг она почувствовала облегчение, которое отвлекло ее от тоски, когда она подумала, что Найджел скажет обо всем этом… ее новом облике, ее новом жизненном пути, новой уверенности в себе. В любых тяжких испытаниях можно найти и свои плюсы, подумалось ей. Твои прежние горести кажутся уже просто мелочью. После всех травм и стрессов, полученных от Алека, и соответствующего увеличения ее эмоционального потенциала, встреча Найджела с ее новой личностью почти не казалась серьезным испытанием.

Не желая беспокоить Филиппу, Роза остановилась в маленькой гостинице возле Викторианского вокзала, решив, что на следующее утро, в воскресенье, у нее будет достаточно времени, чтобы разыскать свою новую подругу. И лишь когда ее внезапно поразило смущение, что она вот теперь здесь спит на незнакомой кровати, далеко от своей привычной постели в Монтраше, она разразилась конвульсивными рыданиями, которые ее гордость держала в узде весь день. Она представила себе, как Алек теперь один в доме, как он спит в той громадной, с высоким потолком, аскетичной спальне, которую она как-то раз тайком обследовала, пока он работал наверху в студии. В ней, этой спальне, строгой, мужской, ничто не отвлекало взора от большой, двуспальной кровати. Она представила, как он лежит там, терзаемый памятью о ее наготе. Иголки страха кольнули ее измученную душу. Один ли он там?

Алек, вероятно, вел нетипичную для него целомудренную жизнь в течение нескольких недель, нянчась с ней. И вот теперь он освободился от своих обязанностей няньки и, вне всяких сомнений, станет искать забвения от разочарований без малейшего промедления. Память Розы перескочила назад, к портрету в парижской квартире, о котором он не захотел говорить. Вероятно, он любил эту белокурую, голубоглазую, загадочную красавицу. Она подумала о Монике и других, подобных ей, что всегда были готовы угождать ему. «Красивых женщин много, по паре на грош», — сказал он тогда.

Ее беспокойные мысли перелетели к пастели, которую он нарисовал с нее. Она не привезла ее с собой, и, слава Богу, он не напомнил о ней. Ей нравилось думать, что он был рад оставить ее себе на память. Роза ерзала и ворочалась. Завтра она перестанет о нем думать. Всякий раз, поймав себя на этом, она будет больно щипать себя. Кажется, это называется аверсионная терапия. Бедная Роза, хватит ли на тебе места для всех щипков?

Глава восьмая

В одиннадцать часов Роза позвонила Филиппе. Она подозревала, что та всегда поздно встает, и хотя на этот раз Роза решила подражать ей, сон слетел с нее уже на рассвете. Она, конечно же, не собиралась появиться у нее просто так, без предупреждения, ведь там мог находиться Найджел — или его преемник, — и ей не хотелось прерывать их утреннее любовное томление.

Голос на другом конце провода вовсе не походил на голос прежней жизнерадостной Филиппы. Это было подавленное, нерешительное, почти робкое «алло», словно она ожидала какого-то неприятного звонка.

— Фил, это я, Роза. Я вернулась.

Неожиданно Филиппа судорожно зарыдала.

— О, Роза, как я рада, что это ты. Можешь приехать ко мне прямо сейчас?