Пресыщение

– Мин, – сказал он, нарочно глядя мимо таблицы, – вы не могли бы сфотографировать комнату с различных ракурсов? – Андреас забеспокоился, но Джем тут же добавил: – Это обычная практика. Я думал, вы знали, что это – неотъемлемая часть нашего исследования?

– Конечно, – согласился Андреас, не желая выглядеть профаном.

– Обычно у нас с этим не возникает проблем, – продолжал Джем. – Мин, пожалуйста, с обеих сторон. – Он указал взглядом на таблицу. Она мгновенно поняла его намек. Делая вид, что фотографирует весь зал, она направила камеру на дальнюю стену. На самом деле она сосредоточилась только на таблице и, приблизив изображение, сделала несколько снимков, стараясь в деталях запечатлеть сложную схему организаций, входивших в телекоммуникационный гигант «Теллкат».

Джем немного нервничал. Захлопнув портфель, он сказал:

– Мин, если вы закончили, тогда мы можем двинуться дальше. У нас сегодня еще одна встреча в двенадцать, и я не хотел бы опаздывать.

– И куда же вы направляетесь? – простодушно поинтересовался Андреас.

– В «Бритиш Телеком», – соврал Джем. – Просто посмотрим, как дела у ваших конкурентов. Вы ведь не против, надеюсь?

– Вовсе нет. Но вы будете иметь нас в виду, не так ли?

– Думаю, вам вскоре об этом станет известно, – сказал Джем, направляясь к лифту, и его слова прозвучали немного зловеще.

Когда они спустились на первый этаж, Андреас достал свою карточку.

– Здесь мои телефоны, звоните в любое время, – почти упрашивал он. – Я был бы рад где-нибудь выпить с вами и поговорить о том, каково работать на телевидении. Это всегда меня так интересовало, а может быть, вы даже знаете, нет ли там каких-нибудь вакансий?

– Спасибо, Андреас, – сказал Джем. – Я вам обязательно позвоню.

Когда они покинули здание, Джемаль вздохнул и обратился к Мин:

– Боже мой, я чувствую себя таким дерьмом. Ну почему я должен все время врать? Я себя ненавижу.

– Ты сыграл блестяще, – заметила Мин. – Когда мы спасем Уилла, ты сможешь извиниться перед Андреасом и все ему объяснить.

– Хм-м, – произнес Джем. Сейчас он больше всего на свете желал разобраться с Уильямом Гаджетом раз и навсегда. Мин дала Джему время немного подумать в тишине, по мрачному выражению лица поняв, что в этот момент он еще меньше обычного был расположен к разговору.

Они подошли к железнодорожной станции Кройдона и узнали, что поезд на Лондон опаздывает. Мин решила возобновить разговор.

– Мы нашли что-нибудь полезное? – спросила она, пока они стояли на платформе в толпе раздраженных и унылых пассажиров.

– Ну, – сказал Джемаль, в очередной раз пришедший к выводу, что ему придется смириться с неизбежным, как это не раз бывало в его жизни, – у них очень большое и дорогое здание. Одно содержание чего стоит. В то же время у них почти нет персонала.

– Андреас сказал, что все разъехались на конференции.

– Если кто-то отправляется на конференцию, он не освобождает свой рабочий стол, – сказал Джем. – Большая часть рабочих мест пустует. Ни фото, ни бумаг, ни горшков с цветами. В конференц-зале пусто, запрет на посещения. Странно, компания получает такую прибыль, и без видимых усилий. И эта схема… Конечно, надо посмотреть фотографии, но, похоже, у компании необыкновенно много дочерних фирм. Учитывая, что они функционируют всего несколько лет, удивительно, как они успели создать эту гигантскую империю. Нужно изучить твои снимки, возможно, там мы найдем ключ к разгадке.

– У нас мало времени, – робко заметила Мин.

– У нас еще больше двадцати четырех часов, – решительно сказал Джем. – Мы многое можем успеть за это время.

Подошел грохочущий поезд, и толпа кинулась к дверям вагонов. Мужчина в костюме из ткани в елочку и священник принялись так толкаться, что сбили с ног женщину с коляской. Джем помог ей подняться, стряхнул пыль с одежды и внес коляску в вагон. Усадив ее на место, он подошел к мужчине в костюме и лицу духовного звания, теперь усевшимся рядом.

– Джентльмены, – учтиво обратился к ним Джем своим мелодичным голосом, – я, конечно, понимаю, что Бог и Мамона не могут ждать. – Оба удивленно смотрели на приблизившегося к ним великолепно одетого молодого человека. – Но оскорблять мать с ребенком даже из этих соображений совершенно недопустимо. Надеюсь, в дальнейшем вы будете тщательнее взвешивать свои приоритеты. – Он невозмутимо улыбнулся и вернулся к Мин, которая строила рожицы ребенку, сидевшему в коляске.

– Облегчил душу? – спросила она.

– Еще как, этого как раз мне не хватало.

Уилл был бы рад дать волю своему отчаянию, но возможности для этого не представлялось: среди йогов он пребывал во власти тишины и гармонии. Если он жаловался на что-то, ему говорили, что он должен избавиться от скрытых глубоко в душе страхов, возникновение которых приписывалось какому-либо неприятному событию в детстве. Напрасно он уверял, что его детство было счастливым, спокойным и исполненным любви. Ему сразу возражали, что воспоминание о психической травме могло уйти в подсознание, и теперь он сможет полностью освободиться от него.