Преступный мир. Очерки из быта профессиональных преступников

В одном приморском городе у пристани остановился проходивший мимо пароход для высадки нескольких пассажиров. В числе последних находились два карманных вора, которые в то время, когда публика толпилась у борта, успели похитить у одного богатого помещика бумажник с ЗОООО руб. Воры, по обыкновению, хотели «отвалить» в надежде, что обворованный ими господин будет продолжать путь на пароходе. Но каково же было их удивление, когда с ними в одну шлюпку сошел и обворованный помещик. На пути к берегу помещик обнаружил пропажу и поднял тревогу, заявив, что его обкрали в шлюпке, так как на пароходе бумажник находился еще у него. Положение воров было далеко не из приятных: «штымп» (т. е. «прыц», начавший «петь») поднял «шухер», требовал, чтобы обыскали всех сидевших в шлюпке. Требование это было исполнено, но уворованного бумажника ни у кого не оказалось, и бедному помещику пришлось чуть ли не со слезами извиняться перед своими путниками, в том числе и перед обворовавшими его «марвихерами». Впоследствии уже один из воров сознался своим товарищам, что, когда начался «шухер», он выбросил бумажник, в котором было целое состояние, в воду.

К вышеописанным преступникам следует причислить еще один разряд «марвихеров»; тогда читатель ознакомится с ремеслом главных карманных воров, составляющих отдельное самостоятельное общество в воровском мире. Я говорю о ворах, совершающих кражу в вагонах железной дороги у богатых пассажиров. Эти «марвихеры» называются «мойщиками» или «вешерами».

II «МОЙЩИКИ»

Организация преступного мира настолько совершенна, что вряд ли существует верный способ для ограждения имущества и частной собственности от дерзких покушений.

Если профессиональный преступник захочет посягнуть на вашу движимость, его ничто не остановит. Против всякой предохранительной меры у преступника есть всегда наготове контрмера, и, если преступление иногда не удается, то не в силу принятых жертвой мер, а исключительно вследствие неблагоприятно сложившихся обстоятельств.

Познакомив читателей с карманными ворами высшей пробы, действующими в городах, я теперь перейду к родственному последнему типу «марвихеров», функционирующих в вагонах железных дорог. Как я уже упоминал, эти воры, похищающие ценности у богатых пассажиров, называются в воровском мире «мойщиками» или «вешерами»: они уже не «торгуют» у жертв, а «моют» их.

У «мойщиков» жертвы не разделяются на «прыцев» и «грачей»; им все равно, к какому обществу принадлежат пассажиры; им нужно только, чтобы он был богат и имел «бабки». Такой пассажир носит оригинальное название «фрайера», которое принято и в других преступных обществах, подразумевая жертву. Кому не известны случаи карманных краж в поездах? Большею частью жертва, делая заявление о краже, объясняет, что против нее сидел какой-то прилично одетый господин, в котором нельзя было заподозрить вора. Последний, беседуя с потерпевшим, угощает его ароматической сигаретой или отличным вином из фляжки, после чего пассажир крепко засыпает. Проснувшись, он находит карман разрезанным или платье расстегнутым; бумажника же с деньгами и спутника потерпевшего не оказывается; последний, похитив деньги, вышел на первой станции. Железнодорожная полиция ввиду таких обстоятельств, сейчас же догадывается, что вор пред тем, как совершить кражу, усыпил свою жертву, и этот снотворный состав находился или в сигарете, или в вине, которыми вор так любезно угощал потерпевшего. А иной потерпевший, разбирая поведение вора, припоминает, что тот долго махал пред собой платком с сильным запахом духов, и решает, что платок был пропитан хлороформом, не подумав о том, что от хлороформа должен был бы уснуть сам злоумышленник. Между тем, дело здесь совсем не в хлороформе и не в опиуме; все это не более как фантазия потерпевших пассажиров, которые не в состоянии догадаться, каким образом они могли так крепко уснуть, что не слышали прикосновения преступника. Профессиональный железнодорожный вор никогда, ни в каком случае не действует снотворными средствами. Это ему совершенно не нужно. Всякий преступник прежде всего знает свою жертву и изучает ее с необходимой ему стороны; он принимает в соображение наклонности и психическое состояние человека. А для этого, право, немного нужно; люди по своему поведению в обычной житейской обстановке так похожи друг на друга, что для вора, например, не будет ошибкой рассчитывать на то, что в театре его жертва находится под впечатлением виденного на сцене или глазеет по сторонам, осматривая дам и знакомых, или же, наконец, старается получить поскорее свое верхнее платье. Трудно допустить, чтобы в такую минуту посетителю театра пришла в голову мысль о том, что здесь, среди толпы, в присутствии полиции, при полном освещении за ним следит человек, готовый вытащить из наглухо застегнутого сюртука бумажник с деньгами. Вор вполне прав, рассчитывая на человеческую натуру, которая является главной помощницей его при совершении кражи.