Преступники

— Максима Савельевича? Еще бы! Это теперь он крупный ученый, светило! А я помню его как просто Максима, военфельдшера. Оба выходили из окружения, партизанили. Как раз в этих местах, где мы сейчас сидим… Я возглавлял партизанский отряд, а Максим штопал ребят, лечил их, — Ганжа вздохнул. — Туго нам приходилось. И ему. Бывало, посылаю партизан на задание, а он просит: «Братишки, берите у фашистов медицинские сумки…» Те отмахивались: сдались, мол, твои сумки, побольше бы оружия да боеприпасов! Потом поняли, что фельдшер прав. Не хватало ни бинтов, ни йода. Оперировал в землянке, где стены были обтянуты парашютным шелком. В основном ампутировал, иначе — гангрена. А инструмент? Обыкновенная плотницкая ножовка… Сколько раненых спас! Самого пуля не миновала, вывезли самолетом на Большую землю. Но остался без руки… Потом я потерял Максима Савельевича из виду. И вдруг лет пять назад приезжает к нам в Березки Баулин. Прежде всего зашел к Шуре Лозовой, нашей травнице. Передал от Троянова огромный привет. Ну, Шура прибежала ко мне: мол, Максим Савельевич отыскался… Вспомнили мы, как партизанили, товарищей боевых, тех, кто полег в землю…

Ганжа замолчал, печально глядя поверх головы следователя, словно видел там, в светлом небе, образы боевых друзей.

— После этого вы встречались с Трояновым? — спросил Чикуров.

— А как же! Сразу написал письмо. Максим с ответом не задержался. А как только поехал я по делам в Москву, наведался. — Сергей Федорович вздохнул. — Что делают с людьми годы! Сухонький, седой… Ходит с палочкой. Это после инсульта. Но как был рад меня видеть! Не удержался я, прослезился, — смущенно признался Ганжа. — Он о Шурочке расспрашивал, о тех, кто помогал нам с фашистами драться. Я сказал, что Лозовая жива-здорова, а сын ее — главный зоотехник у нас в Березках…

— Рогожин? — удивился Чикуров.

— Ну да, Юрий Юрьевич.

— Вы семью эту хорошо знаете?

— Еще с тех времен, когда воевал тут… Шурочка — теперь-то она Александра Яковлевна — у нас в партизанском отряде за медсестру была. А дед ее, Прохор Лозовой, помогал Троянову лечить раненых. В роду Лозовых все травниками были, знали, какую травку от какой болезни пользовать. Я же говорил, что с лекарствами в отряде туго было. Простенькое ранение могло обернуться большой бедой… Так дед Прохор разные снадобья и мази готовил из того, что природа-мать дала. — Он обвел рукой вокруг. — Не совру, если скажу, что многие наши ребята обязаны Лозовому жизнью… Одним словом, настоящий кудесник был. Знаете, какую бы хулу ни возводили на тех, кто занимается врачеванием по рецептам народной медицины, у меня свое определенное мнение. Верю! Потому что сам видел, какие чудеса творил Лозовой… Но раненому не только лекарство нужно, но и уход, слово задушевное. А это уж Шурочка умела! Не знаю, что больше лечит… Шурочку все любили, молодые заглядывались. А выбрала она Юру Рогожина, сержанта, будущего отца главного зоотехника…

— Судя по возрасту сына, они поженились в отряде? — спросил Игорь Андреевич.

Ганжа помедлил с ответом, вздохнул.