Преступники

— Послал по почте посылкой. Без обратного адреса. А когда в Махачкале выйдет моя книжка, тоже пошлю. Там так и написано, что это стихотворение посвящено профессору Баулину… Оно очень понравилось Евгению Тимуровичу. Мне об этом его заместитель сказал, Рудик Валентин Евтихиевич. Да я и сам видел: он так внимательно слушал, даже слезы на глазах были, понимаешь!

— Меджид Гаджиевич, но ведь это тоже взятка, — заметила Дагурова.

— Стихи? — округлил глаза мастер.

— Нет, кубок.

— Какая взятка?! Он мне, понимаешь, зрение и слух вернул! Могу творить! — взволнованно жестикулировал Гаджиев. — Я всю жизнь должен на него молиться, и мои дети, и мои внуки! За такое большое дело! Подумаешь — кубок! Отблагодарил! Маленький подарок!

— Называйте как хотите: подарок, благодарность или еще что, но это все равно взятка. Неужели вы этого не понимаете? — укоризненно покачала головой следователь. — Кстати, вдумайтесь в это словосочетание: отблагодарить подарком. Странно. Ведь подарок потому и подарок, что даром, ни за что дается. А если за что-то, это уже, простите, не подарок, а самая настоящая плата. Не так ли?

— Нет! — вскочил разгорячившийся Гаджиев. — Выходит, если моя внучка несет первого сентября в школу букет цветов — это тоже взятка?

— Цветы — другое дело… Каждую здравую мысль можно довести до абсурда…

И как Дагурова ни старалась переубедить Гаджиева, тот стоял на своем. Тем более что кубок он послал после излечения.

«Допустим, — подумала Ольга Арчиловна, — Гаджиев не знает закон. Но незнание закона не освобождает человека от ответственности. В данном случае они с Чикуровым должны привлечь Гаджиева к уголовной ответственности за дачу взятки. Пусть и анонимной. Но в этом вопросе есть еще одна сторона дела — проблема правовой пропаганды. Многие считают, что взятка — это когда вручил „до“, а вот подношение (денег или вещей) „после“ — просто благодарность. Надо объяснить людям, что они заблуждаются. Взятка есть взятка! Дали ее „до“ или „после“»…

— Когда вы отослали подарок Баулину? — спросила Дагурова.

— В прошлом году к празднику Седьмого ноября, — ответил мастер.

— Не знаете, получил он кубок или нет?

— Не знаю. Наверное, получил.

«Это необходимо выяснить, — подумала Дагурова. — Интересно, как профессор реагировал на посылку без обратного адреса? Догадался ли, что кубок от Гаджиева? И вообще, почему он писал ему письмо?.. Но как это все узнать? Да, все осложняет состояние Баулина. Когда он выздоровеет? И выздоровеет ли?»

Ольга Арчиловна попросила мастера подробно описать кубок. Он дал ей выполненный на бумаге эскиз. Когда следователь стала заполнять бланк протокола допроса, выяснилось, что Гаджиеву шел семьдесят второй год.

— А я вам даже шестьдесят не дала бы, — сказала Ольга Арчиловна.

— Понимаешь, дорогая, мой отец прожил сто четыре года, — с гордостью заявил мастер. — А его старший брат еще жив. Пасет овец…

Расписавшись под протоколом, Гаджиев взволнованно спросил:

— Неужели у Евгения Тимуровича будут неприятности из-за этого кубка?

Вместо ответа Дагурова рассказала, что профессор после ранения находится в тяжелейшем состоянии. Некоторое время мастер сидел словно оглушенный. Потом опять вскочил, заходил по мастерской, призывая страшные беды на голову того, кто совершил столь тяжкое злодеяние.

— Может, ему что-нибудь надо? — вопрошал он. — Мед, сыр домашний, траву какую? Он выпытывал у меня, какой травой лечатся в нашем селении. Обязательно пошлю ему мумие! А вдруг поможет?..

Из райцентра до Махачкалы Дагурова добиралась рейсовым автобусом — стояла нелетная погода. Несколько часов езды по головокружительным горным дорогам сильно измотали ее. Но как только она приехала в столицу Дагестана, тут же бросилась звонить в Березки.

Чикурова она застала в гостиничном номере и рассказала о том, что узнала от Гаджиева.

— Теперь я убежден, — сказал Игорь Андреевич, — что Орлова брала взятку и от семьи Бульбы.

— Я тоже. Что же касается эпизода с Шатохиным, мы пока знаем об этом с чужих слов. Я считаю, что нужно допросить вдову.

— Тогда поезжайте в Ростов, Ольга Арчиловна. Ближайшим самолетом или поездом. Рассчитайте, что будет быстрее…

Самолет в Ростов летел только завтра. Дагурова выбрала поезд. И уже на следующий день утром была в столице донского края.

Разыскать семью Шатохина оказалось делом небыстрым. Прежде они жили в собственном доме на окраине города, но весной дом снесли, и Шатохины получили квартиру в новом микрорайоне.

Дом был стандартный, девятиэтажный, какие встретишь, наверное, во многих городах страны. Анна Степановна Шатохина занимала четырехкомнатную квартиру: в семье было шесть детей, последний родился уже после смерти отца. Все дети были дома, следователь застала Шатохиных за обедом. Оставив отпрысков на попечение старшей дочери, Анна Степановна уединилась с Дагуровой в небольшой спаленке с тремя кроватями.

Когда разговор зашел о покойном муже, Шатохина не смогла сдержать слез.