Преступления могло не быть !

Светлые моменты в жизни молодых парней с каждым днем становились все реже. И все чаще и постоянно - то, чуждое нашему обществу воздействие. Дома была мещанская психология родителей-рвачей, на улице - никчемное времяпрепровождение, мелкое хулиганство, и наконец, первый, ободранный как липка, прохожий.

Вначале это пьянит и будоражит кровь неожиданностью, безнаказанностью и связывающей всех тайной пропитых сообща денег. Вначале нет анализа, сомнений и угрызений совести. Ведь недаром большинство несовершеннолетних преступников считает самым легким проступком хулиганство.

Можно даже "побалдеть" над лежащим у забора и стонущим от недавней "обработки" пьяницей ("А ты не зевай, не пей!" - звучит поначалу ухарская "справедливая" присказка). Но в этой-то постепенности, незаметности и заключена трагедия. Безнаказанность и рождает зло. И теперь уже грабят женщин, подростков, не задумываясь для чего, из каких побуждений.

Эта начавшаяся преступная жизнь теперь не прерывается ни на один вечер. Потребность встреч и "общих дел", неумение заполнить образовавшийся духовный вакуум уже подталкивают парня. Уже ежевечерние "друзья" говорят ему: "Пошли побалдеем. Там все наши".

В такие вечерние часы зарождается преступное ожидание более "острого дела", щекочущего тупеющий ум. Здесь изобретательность и острота мышления направлены в одно русло - преступной жизни.

Подростки, не умеющие организовать свою жизнь юноши, могут не увидеть всех этих опасных поворотов дороги преступника, не осознать трагичности своего будущего. И потому так важна здесь дружеская и твердая рука взрослого человека: внимание и беспокойство родителей, тревога за безалаберную жизнь сына, соседского мальчишки и даже незнакомого паренька. Из-за преступного рубежа, который перейдут вчерашние мальчишки, не всегда возвращаются. На нем обесценивается человеческая жизнь и дальнейшие преступления становятся почти обыденными: человека в таких случаях убивают из-за ондатровой шапки, из-за 13 рублей денег и даже из-за крепких малоношеных ботинок.

Очень важно показать молодежи наклонность такой дороги, ведущей к обрывистому концу, к неумолимому возмездию. Бездумность и никчемность существования трех молодых лоботрясов стоила жизни нескольким честным и прекрасным людям, и кровь этих людей, горе их семей потребовало справедливого наказания.

Преступники не думали об этом логическом и неотвратимом конце по незнанию жизни ли, по неумению мыслить вообще. Но неотвратимость беды уже явственно проступала тогда, когда их начало засасывать размеренное и бездумное существование, ибо, раз начавшись, преступное деяние вырастает в целый ком обманов, гнусностей, предательства своих лучших идеалов, презрения к людям-труженикам и, наконец, убийств, после чего молодой человек уже никогда не сможет сказать простых слов: "Никто не скажет, не смеет сказать, что я был нечестен".

Но вряд ли думали об этом трое молодых убийц, потому что всю свою короткую жизнь они прожили подло и бездумно.

В.ШАМАРДИН,

зам. редактора газеты "На страже"

ПОД ДУЛОМ ОБРЕЗА

Перед дорогой шофер "водовозки" Виктор Ильич Фетисов присел на валун, что лежал возле заднего ската, закурил...

У подножия гор на снегу серым пятном выделялось стадо овец. Чабан верхом на лошади гнал отару вниз к теплым кошарам. Длинная палка в руках чабана была похожа на копье сказочного богатыря. Над юртами курился дымок.

Водитель поднялся, замял окурок. Кто-то окликнул его: к машине торопливо шагал старый чабан. От быстрой ходьбы лисий треух съехал на затылок, открыв кирпичное лицо аксакала.

- Куда путь держишь? - спросил он.

- В Аксуек, - ответил Фетисов.

- А где воду сливать будешь?

- Здесь и в Тогусе.

- Возьми меня, - попросился старик. - Кое-что купить надо.

- А зачем тебе мотаться туда-сюда? Дорога сейчас - одно мученье. Давай деньги, а я куплю, что надо, и привезу.

- Ой, хорошо! - обрадовался чабан. - Рахмет тебе, хороший человек.

Виктор Ильич спрятал деньги и шагнул к машине. Но открыв кабину, опешил: там сидел незнакомый человек.

- Эй, парень! - спросил шофер незнакомца. - Ты как сюда попал?

Тот живо повернулся. На шофера глянули серые настороженные глаза. Незнакомец приветливо улыбнулся, и это как-то не вязалось с холодным немигающим взглядом, которым он продолжал ощупывать шофера.

- Садись, папаша, все равно один едешь. Вдвоем веселее будет.

- А ты кто такой? Откуда? - спросил Виктор Ильич, которому не понравилась эта манера парня смотреть в упор, не мигая, холодно и бесцеремонно.

- Садись, садись! - настойчиво приглашал незнакомец, по-прежнему улыбаясь. - Едем! По дороге я тебе расскажу все как есть: и кто я, и откуда...

Фетисов нерешительно потоптался у открытой кабины, потом махнул рукой: вдвоем так вдвоем!

- Ладно, поехали, - сказал водитель и полез в кабину.

Мягко заурчал мотор...

Двое в кабине молчат. Фетисов крутит баранку, курит и искоса поглядывает на незнакомца. На попутчике легкое, не по сезону, осеннее пальто, шапка надвинута на глаза, на верхней губе - белый пушок. "Пацан еще", - решает шофер.