Преступления могло не быть !

- Ты мне как сын, Лешка! Ей богу, как сын! Уважаю я тебя. - Степан Иванович хлопал парня по плечу и пьяненько улыбался. - Хоть ты и "зэк" бывший и отбыл свое, а все равно уважаю. Кто другой, может, тебе и руку дать брезгует, а я тебе друг. Друг Молоков тебе, понял?!

Из дальнейших объяснений выяснилось, что завскладом уважает также и Лешиного товарища Ертая Мырзахметова, складского рабочего, поступившего на базу в конце лета после освобождения из заключения.

- Чуть чего, ты ко мне прямо с Ертайкой заходи. Всегда рад буду встретить. Выпьем. А можно и в ресторанчик. Ты как насчет ресторанчика, не против? - угодливо Приговаривал Молоков, не спуская с гостя хмельных масляных глаз.

После этого разговора Леша, а с ним и Ертай стали все чаще и чаще наведываться на склад. Здесь их всегда ждало неизменное гостеприимство. Едва завидев парней, Степан Иванович бросал любую работу, какой бы срочной она ни была, и на столе появлялась неизменная бутылка "московской". Хватив по стакану водки, парни хрустели огурцами, млели возле дышащей жаром печки. В эти минуты каждого тянуло на откровенность.

- А ты слышал, Ертай, Лешка-то наш жениться задумал. Как это тебе нравится - жениться? Вот сукин кот, куда хватил - жениться! - пьяненько шутил Степан Иванович. Ертай смущенно улыбался, не понимая, хвалить или хаять Лешку собирается хлебосольный хозяин за его отчаянное увлечение крановщицей с контейнерной площадки. Но Степан Иванович не скрывал своего отношения к предполагаемому союзу.

- И на кой дьявол она тебе понадобилась, эта Нинка, - говорил он. Парень ты молодой, видный... гулять бы тебе да гулять. А то - жена, дети. Тьфу! Пропадешь ни за грош!

- Чего это я пропаду, Степан Иванович? - недоумевал Лешка. - Девка она хорошая, работящая. А чего мне еще надо? Сами понимаете, живу в общежитии, то дружок, то товарищ. Сегодня пьян, завтра - с похмелья. Кончать с этим пора. Надоело все.

- Надоело, надоело... Несешь какую-то ахинею. Протрезвеешь - сам испугаешься, - не унимался Степан Иванович. - Денег не хватает, так и скажи. При наших-то возможностях тут на базе озолотиться можно...

- Озолотиться?

Степан Иванович будто не расслышал вопроса, говорил уже о другом. Теперь он распространялся о своем уважении к наукам, к ученым людям вообще и восхищался Ертаем, заканчивающим весной вечернюю школу. Польщенный Ертай делился своими планами об институте и сетовал на пропавшие по-глупому годы. Степан Иванович сокрушенно качал головой, убирал с ящика стаканы и куски хлеба.

Парни с сожалением покидали гостеприимный склад, а Молоков, вооружившись очками, садился за прерванную отчетность.

Нередко они появлялись в ресторане. Обычно деньги были у всех, но получалось как-то так, что расплачивался всегда один Степан Иванович, На правах старшего, он щедро заказывал водку и пиво, в перерывах между рюмками нес всякий вздор и негодовал, что его никто не хочет понять. Парни тоже толком не могли разобраться в туманных словоизлияниях своего "шефа", но чувствовали, что все это неспроста, что Молокову они нужны, а зачем спрашивать не хотелось.

Так продолжалось до 10 марта. В тот весенний день, когда на тротуарах дотаивали последние ледяные корочки, Корзухину и Мырзахметову стало известно все. После очередной пьянки Молоков предложил им обворовать... свой собственный склад. Необыкновенно трезвым голосом он убеждал настойчиво и горячо. Там часы. На пятьдесят тысяч... Сулил третью часть.

- Опасно? Ни чуточки! С чемоданчиками прокатитесь на такси. Только и всего. Я все сделаю как нужно, не беспокойтесь! Охрана? Чепуха! В среду караулит глуховатый Федор, тогда и возьмем...

Лешка как в полусне видел над собой склоненное лицо Молокова, жесткие требовательные глаза смотрели в упор, в душу. "Часы так часы", - равнодушно подумал он и утвердительно кивнул головой. Медленно опустил веки и изрядно захмелевший Ертай.

В среду с утра Молоков заперся в складе и, не теряя времени, принялся за дело. Он открывал железные ящики, где хранились часы всяких марок и форм - круглые и квадратные, в золотых и металлических корпусах, часы для модниц и спортсменов, часы, показывающие числа и дни недели, - и аккуратно - одну на одну - складывал коробки на деревянные стеллажи. "Не унесут всего, тоскливо думал он при этом. - Здоровые ребята, но все равно не унести. Больно уж много. А, впрочем, сколько возьмут - столько возьмут. Если же..." Об этом "если" не хотелось думать, хотя, как предполагал Молоков, он был в любом варианте гарантирован от неприятностей. Засыпятся. Ну что ж. Парни из заключения. Кто знает, что у них на душе? Выкрали ключи по пьяной лавочке, а он тут не при чем.

Когда ящики опустели, Степан Иванович кинул их на стеллажи, повесил замки. Основная часть работы была выполнена. Потом он сложил в углу возле печки топор, два пустых мешка и чемодан, огляделся - не забыть бы чего, и, удовлетворенно крякнув, стал поджидать сообщников.