Преступление

— Я одну вещь забыл, — цедит Леннокс и без приглашения проходит в кухню и далее, в столовую. «Идеальная невеста» с загнутыми уголками лежит на столе, там, где Тианна ее оставила. К журналу явно не притрагивались. Ленноксу сейчас даже глянцевая улыбка на обложке мила. Он хватает журнал. Вдруг замечает, что дверь в большую каюту закрыта. Открывает ее, заглядывает. Никого. Леннокс поднимается по дубовым ступенькам, на заднюю палубу.

Перед ним дрожащий Чет; ветер крепчает, но влажность все еще высокая, душно, тепло. С чего бы Чету трястись?

— Видно, ценный экземпляр, раз вы за ним вернулись. — Чет кивает на журнал.

— Ну да, ценный. А погода-то меняется, — замечает Леннокс, глядя на небо.

— Прогноз не из самых скверных. Дождевые облака должны пройти стороной, — рассеянно отвечает Чет. — Тианна в порядке?

Леннокс чувствует укол совести. Он совсем забыл о Тианне.

— Ну да. Она с моими друзьями.

— Хорошо, — бормочет Чет.

Леннокс чувствует легкий зуд в руке. Хлопает журналом по свежему загару, приканчивает комара, тяжелого от его крови, цедит: «Тварь».

— Со временем привыкнете, и вообще, наши комары малярию не переносят.

— Я не собираюсь торчать здесь и ждать, пока привыкну.

Один вопрос, — произносит Леннокс, хотя и знает, что полицейские одним вопросом не ограничиваются. — Ланс Диринг бывал на вашей яхте?

Прежде чем последнее слово срывается с губ, до Леннокса доходит: Чет смотрит поверх его плеча. В следующую секунду из-за спины, с лестницы, слышится шорох шагов. Среагировать Леннокс не успевает — на него обрушивается удар, ощущение, будто ему решили выбить зубы через затылок. Леннокс падает ничком, пытается остаться в сознании, но оранжевый взрыв в мозгу сменяется чернотой. Сопротивляйся, не раскисай, твою маты Он ничего не чувствует, видит только полупереваренного красного луциана и жареную картошку, извергшихся из его глотки. Кто-то садится сверху, тычет Леннокса лицом с его же рвоту. Он не в силах сопротивляться; он — марионетка с обрезанными нитями. В затуманенном сознании всплыли два имени — Диринг и Джонни. Запястья чем-то стягивают. Рыболовной леской? Берутся за лодыжки. Леннокс зажмуривается, скрипит зубами. В горле спазм, Леннокс считает про себя, надеется на передышку, которая позволит ему либо сглотнуть, либо отрыгнуть. В следующую секунду ощущение у него такое, будто он вдыхает через дыру в груди.

В глазах проясняется, Леннокс подтягивает колени к подбородку, осматривает лодыжки, убеждается, что не ошибся насчет лески. В поле зрения возникает силуэт стриптизерши и слоган «Поддерживаю матерей-одиночек» — это над Ленноксом навис Джонни. Помимо футболки на нем брюки из полиэстера. Ленноксу удается сфокусировать взгляд; напрасные усилия, Диринга тут нет. Есть только голубой логотип «Идеальной невесты», улыбающейся теперь из Ленноксовой рвоты.

В руках у Джонни огромный ржавый гаечный ключ, Джонни рычит на Чета. Леннокс не может разобрать слов. В черепной коробке пульсирует кровь, в ноздрях, в горле застрял запах рвоты. Леннокс дышит как паровоз. Пульсация, запах, одышка мешают сосредоточиться на главном. Леннокс опускает голову на доски, закрывает глаза, лежит без чувств, без движения, кажется, не один час; когда же открывает глаза и видит, сколько теперь до пристани, прикидывает, что провел в таком состоянии всего несколько минут.

Пытается сглотнуть. Слюна не поступает в пересохшие горло и рот. Голова гудит, барабанные перепонки вот-вот взорвутся, рубашку пропитала горькая вонь блевотины. Шейные сухожилия натянулись, будто Ленноксов череп — из свинца. В запястья впилась леска, не дает вытереть пот, разъедающий веки. Леннокс понимает, что его привязали к скамье на корме. Вон он, Чет, за штурвалом, правит в открытое море. Бывший налоговый инспектор избегает смотреть на Леннокса, будто вид его унижения — слишком тяжкий крест.

Леннокса охватывает ужас. У него, расследовавшего смерти при невыясненных обстоятельствах, ни малейшего желания стать частью этой статистики. Полицейские хотят знать, что погибший ел, носил, пил, читал, с кем дружил, с кем работал и с кем и в каких позах занимался сексом. Полицейские залезают под ногти, в рот, в анус, в желудок, ощупывают гениталии. Затем берутся за ваш почтовый ящик, дневник, электронные письма, банковские счета и вклады и не успокаиваются до тех пор, пока не составляют себе о вас представление более четкое, чем ваше собственное. Леннокса всегда мучительно оскорбляла мысль, что его душе придется стать свидетельницей надругательства над его же бренными останками.

Менее всего Ленноксу сейчас хочется непосредственного контакта, однако, когда под мышку ему просовывается рука и поднимает его, он испытывает даже облегчение. В следующий момент голову разрывает несусветная боль, Леннокс видит собственный расколотый череп, мозги сочатся из затылка, по скользкому белому борту стекают в море. Тошнота обрушивается в тело с плеском, как якорь. Леннокс елозит ногами, пытается не скользить на мокрой от рвоты палубе.