Преступление века

Вряд ли подполковник стерпел бы такое обращение, невзирая на несметный численный перевес уголовников. Вознамерившись сразу же, как говорят: не отходя от кассы задать легкую трепку парочке ближайших картежников, он сделал несколько шагов в их сторону, но внезапно дорогу ему преградил рыжий, коренастый мужичок лет сорока восьми.

— Не спеши братан с рукопашной, здесь свои законы… — негромко предупредил зек, — вон, значится, твоя койка, сверху…

«Зычара со стажем — с десяток отсидок за плечами… — сразу определил Аркадий, рассматривая завсегдатая мест не столь отдаленных, кожа которого пестрила наколками, — похоже, самый матерый из здешних. Таковые везде выстраивают бытие исключительно по понятиям, с «зонным» кодексом чести, и слово держат строго. Наверняка именно он назначен старшим камеры…»

Рыжий, тем временем, указал пожелтевшим от курева пальцем на верхний ярус, но, заметив отсутствие матраца на голой металлической сетке, возмутился:

— Кто опять подстилку увел? Шо за бардак в келье произрастает?

Скрупулезное дознание и наведение порядка на вверенной ему территории провести не удалось. В этот момент скрипнул дверной засов и в проеме возник контролер в форме. Поигрывая внушительным резиновым инструментом устрашения, он неторопливо прошел до середины каземата и, обведя тяжелым взглядом притихших постояльцев, качнул дубинкой в сторону рыжего:

— К начальнику СИЗО. Всех старших камер собирают…

Когда за ними закрылась дверь, к Лавренцову неслышно подошли два обитателя каталажки, явно не относящиеся к бывалым преступникам.

— Конышев Вячеслав Кузьмич, — представился первый — лысеющий увалень средних лет с мешками под глазами, — бывший главный бухгалтер коммерческой структуры, сижу под следствием из-за сокрытия налогов…

— Гориев Альберт, списанный военный летчик. Говорят, по пьяни витрины супермаркета на Литейном побил, — улыбнулся следующий обитатель душной «коммуналки».

Познакомившись с «приличными» соседями, Аркадий собрался отыскать матрац и возлечь, да за дверью снова раздались шаги, и вскоре показалась фигура старшего зека.

— Сегодня Злыдень в Крестах гостит, всем быть начеку! Особливо на вечерней проверке… — проинформировал он и подошел к новенькому: — меня Лисом кличут, стало быть, из-за масти верхнего шерстяного покрытия, а тебя как?

— Юрий. А кто такой Злыдень?

Выковыривая свежую пачку сигарет из блока, он присел на нижнюю койку, рядом с Левитаном и, усмехнувшись, пояснил:

— Имеется в штате тутошнего УИНа одна падла… Надо же было унаследовать от родичей такую фамилию — Добрый!.. Любимое выражение: «Десять суток карцера!» Угощайся…

Он протянул сигарету. Чиркнув спичкой и подпалив курево, поинтересовался:

— Впервые что ли здесь?

Тот утвердительно мотнул головой.

— И за что же?

— Пяток машин изувечил… — небрежно ответил Аркадий.

— Не понравились или владельцы чем не угодили?

— Не в настроении был…

Лис удовлетворенно кивнул. Видать в среде плюющих на Закон, эта причина числилась вполне уважительной.

— У меня один знакомец где-то здесь ошивается… — глубоко затянувшись, обронил подполковник.

— Кто? Я, чай, со всеми знаком, окромя сопливых малолеток.

— Свои Мастером называют…

— Блюм ли!?

— Точно!..

— Кто ж его не знает!? Он у нас ночку успел перекантоваться — человек достойный, несмотря на национальную принадлежность, — и, понизив голос, доверительно зашептал: — людям с понятиями в паспорт не заглядывают. Коль умный, рукастый и язык за зубами держать умеешь — обхождением обижен не будешь. Завсегда тебе и почет, и весточки с воли, и нижняя коечка подле оконца. Только вот такие сучары как Злыдень все портят, жизнь отравляют…

— ?

— Мастера почти неделю в карцере гноят. Он горемычный, то ли астму, то ли еще чего похуже схлопотал, а мы даже таблеток передать не можем. Обложили псы — не подступись…

— Свиданку можешь устроить? — вполголоса поинтересовался собеседник, чем вызвал слегка недоуменный взгляд разбитного лиходея.

— Ну, во-первых, для свиданки нужно загреметь в тот же карцер, — задумчиво отвечал тот. — А во-вторых, я тебя паря, еще не шибко знаю, чтобы сводить с уважаемыми людьми…

Докуривали молча. Скосив взгляд, Лавренцов с интересом разглядывал руки соседа, на которых преобладал синий цвет татуировок, оставляя в дефиците цвет телесный.

В который раз бухнул засов, и из коридора донеслась зычная команда:

— Выходи на проверку!

— Мужики, перекличка в коридоре, значится, опять по камерам шмон намечен, — предупредил старший, туша об каблук окурок и направляясь к выходу.

Нагнав за дверью Лиса, подполковник шепотом поинтересовался:

— Где таблетки для Блюма?

— Вот, — вынул тот из кармана и, зыркнув по сторонам, показал небольшой, бумажный кулек, — никак, задумал что?

— Есть одна мыслишка… — прошептал морпех, засовывая лекарство в задний карман широченных черных джинс…

* * *

Фролов был несилен в разновидностях импортных автомобилей и, скорее всего, прошел бы мимо нужного БМВ, но когда он поравнялся с темно-серой, с тонированными стеклами иномаркой, правая дверца той тихо, без щелчка приоткрылась, приглашая внутрь теплого салона…