Преступление в Орсивале

Однако, несколько поостынув, граф забеспокоился. Если он станет упорствовать, не приведет ли Берта свои угрозы в исполнение? Да, тут можно не сомневаться. Эктор чувствовал: она из тех женщин, которые никогда не отступают; ни страх, ни обычная осмотрительность не способны ее остановить.

Он догадывался, а вернее, даже знал, что она сделает. Однажды во время грандиозного скандала из-за мисс Фэнси Берта заявила: «Я признаюсь во всем Соврези, и бесчестье свяжет нас сильней, чем церковный обряд и запись в мэрии».

Вот оно, средство, которое она собирается использовать, чтобы воспрепятствовать столь ненавистному для нее браку!

При мысли, что друг обо всем узнает, де Треморель содрогнулся.

«Что сделает Соврези, если Берта все расскажет ему? - думал граф. - Попытается меня убить. На его месте я действовал бы точно так же. Нам придется драться на дуэли. Предположим, он промахнется. Тогда я, если застрелю его, буду вынужден бежать из Франции. Но в любом случае мой брак расстроится, и я навсегда останусь в объятиях Берты».

Сколько ни ломал он голову, но выхода из этой чудовищной западни не видел. И тогда Эктор решил выждать.

Он выжидал и тайком ходил к г-ну Куртуа, потому что действительно влюбился в Лоранс. Выжидал, снедаемый тревогой, разрываясь между настояниями Соврези и угрозами Берты.

Как он ненавидел эту женщину, подавившую его, женщину, чья воля заставляла его гнуться, как лозу! Ничто не могло поколебать ее безжалостную решимость. Для нее существовала только ее навязчивая идея. Эктор думал, что ее обрадует разрыв с Дженни. Но когда на другой день после разрыва с нею он сказал: «Берта, я больше никогда в жизни не увижусь с мисс Фэнси», она насмешливо бросила: «Мадемуазель Куртуа будет вам искренне признательна».

В тот же вечер Соврези. проходя но двору, увидел у калитки посыльного, который делал ему таинственные знаки. Соврези подошел и поинтересовался:

- Что вам угодно, милейший?

Посыльный осмотрелся, проверяя, не следит ли кто за ними.

- Сударь, мне велено передать вам записку, - поспешно и чуть ли не шепотом отвечал он. - И еще мне велели отдать ее только вам в собственные руки и попросить, чтобы вы прочли ее без свидетелей.

С этими словами посыльный сунул Соврези запечатанный конверт и, подмигнув, добавил:

- Это от дамы, так что сами понимаете.

Повернувшись спиной к дому, Соврези вскрыл конверт и прочитал:

«Милостивый государь!

Вы окажете безмерную услугу несчастной девушке, если соблаговолите прийти завтра в Корбейль в гостиницу «Бель имаж», где Вас будут ждать в любое время дня.

Ваша покорная слуга

Дженни Фэнси».

У записки был постскриптум:

«Умоляю, заклинаю вас: только не проговоритесь господину графу де Треморелю».

«Ну, ну, - подумал Соврези. - Похоже, наш дорогой Эктор рассорился с любовницей. Значит, у этого брака неплохая перспектива».

- Сударь, - прервал его мысли посыльный, - мне велели принести от вас ответ.

- Передайте, - бросив ему монету в сорок су, ответил Соврези, - я приду.

XVII

Погода на следующий день стояла холодная и сырая. Висел туман, такой густой, что в десяти шагах ничего не было видно. Тем не менее после завтрака Соврези взял ружье и свистнул собак.

- Пройдусь по лесу Мопревуар, -сказал он.

- Превосходная мысль, - заметил Эктор. - Будем надеяться, что в лесу тебе удастся увидеть мушку своего ружья.

- Ничего, мне бы только фазана увидеть…

Но охота была лишь предлогом. Выйдя из «Тенистого дола», Соврези свернул направо, на корбейльскую дорогу, и уже через полчаса был, как и обещал, в гостинице «Бель имаж».

Мисс Фэнси ждала его в большом номере с двумя кроватями, который ей предоставляли всякий раз, поскольку она была одной из лучших клиенток гостиницы. Глаза ее покраснели от недавних слез, а мраморная бледность лица свидетельствовала о бессонной ночи. На столе у камина, где пылал огонь, стоял завтрак, но она к нему не притронулась.

Когда вошел Соврези, Дженни поднялась ему навстречу и дружески протянула руку.

- Спасибо, большое спасибо, что пришли, - сказала она. - Вы очень добры.

Дженни была всего лишь девица легкого поведения, а Соврези презирал подобных женщин, но скорбь ее была так очевидна и казалась такой глубокой, что он искренне посочувствовал ей.

- Вы страдаете, сударыня? - спросил Соврези.

- Да, сударь, ужасно!

Захлебнувшись слезами, она спрятала лицо в носовой платок.

«Понятно, - подумал Соврези. - Эктор дал ей отставку. А мне предстоит деликатно залечить рану, внушив, что примирение невозможно».

Мисс Фэнси продолжала плакать; он взял ее руку и осторожно, преодолевая сопротивление, отвел от лица.

- Не надо огорчаться, - промолвил Соврези.

Она подняла на него огромные заплаканные глаза и спросила:

- Вы уже знаете?

- Я ничего не знаю, поскольку вы просили меня ни о чем не спрашивать Тремореля, но догадываюсь.