Преступление в Орсивале

- Нет, сударь. Я даже несколько раз за ночь интересовалась, не пришел ли он, потому что е го отсутствие показалось мне подозрительным.

Горничная, очевидно, намеревалась продемонстрировать свою сверхъестественную проницательность; еще немного, и она заявила бы, что у нее были дурные предчувствия.

- Этот Гепен давно здесь служит? - прервал ее мэр.

- С весны.

- Чем он занимается?

- Его прислали из «Прилежного садовника», он ухаживал за редкими цветами в оранжерее мадам.

- А… про деньги он знал?

- Да! Да! - хором ответили слуги. - В людской о них было много разговоров.

- А Гепен, - ворвалась в разговор словоохотливая горничная, - прямо так и сказал мне: «Подумать только, у графа в секретере такие деньжищи, что нам всем хватило бы их до конца жизни».

- А что он за человек?

От этого вопроса языки у слуг словно присохли к небу. Все молчали, прекрасно понимая, что любое слово может послужить основанием для чудовищного обвинения.

Однако конюх из дома напротив, явно горевший желанием принять участие в разговоре, подобных опасений не испытывал.

- Гепен - отличный парень, а уж жизнь повидал… Господи, каких только историй от него не услышишь! Чего он только не испытал! Раньше вроде был богат, и если бы пожелал… Работа у него в руках горит, а уж гульнуть или там погонять шары на бильярде - другого такого не сыскать…

Невнимательно, вполуха слушая эти показания, а верней сказать - болтовню, папаша Планта сосредоточенно рассматривал ограду и калитку. Вдруг он повернулся и, к великому возмущению мэра, прервал конюха:

- Ну, хватит. Прежде чем продолжать допрос, неплохо бы посмотреть, что за преступление совершено, и совершено ли оно. Пока мы не имеем никаких доказательств этого. У кого из вас есть ключи?

Ключи были у камердинера, он открыл калитку, и все вошли во двор. Как раз появились и жандармы. Мэр велел бригадиру следовать за ним, а двоих поставил у ворот, приказав никого не впускать и не выпускать без его разрешения.

Только после этого камердинер отворил дверь дома.

II

Если даже в доме графа де Тремореля и не было совершено преступления, то явно случилось нечто из ряда вон выходящее; невозмутимый мировой судья понял это, едва переступив порог.

Стеклянная дверь в сад распахнута настежь, три стекла в ней разбиты.

Клеенчатая дорожка, соединяющая все двери, сорвана, кое-где на белых мраморных плитах запеклись капли крови. Самое большое пятно виднелось у лестницы, а на нижней ступеньке была какая-то омерзительная грязь.

Почтенный г -н Куртуа, не созданный для подобных зрелищ и миссии, какую ему предстояло исполнить, едва не упал в обморок. По счастью, чувство собственной значительности и важности придало ему энергию, в общем-то несвойственную его натуре. Чем трудней представлялось г-ну мэру расследование этого дела, тем сильней хотелось ему довести его до конца.

- Проводите нас к тому месту, где вы обнаружили труп, - приказал он Берто.

- Мне кажется, - вмешался папаша Планта, - что разумней и логичней было бы начать с осмотра дома.

- Пожалуй, да… Действительно, я и сам так подумал, - ухватился за этот совет г-н Куртуа, как утопающий хватается за соломинку.

Он Велел оставаться на месте всем, кроме бригадира и камердинера, прихваченного в качестве проводника по дому.

- Жандармы! - крикнул напоследок г-н Куртуа стражам, стоящим у ворот. - Следите, чтобы никто не вышел отсюда, никого не впускайте в дом, а главное, в сад!

После этого поднялись наверх.

Вся лестница была в кровавых пятнах. Кровь была даже на перилах, и г-н Куртуа вдруг с ужасом обнаружил ее у себя на руке.

На площадке второго этажа мэр спросил камердинера:

- Скажите, мой друг, у ваших хозяев общая спальня?

- Да, сударь.

- А где она расположена?

- Здесь, сударь, - ответил камердинер и в страхе попятился, тыча пальцем в кровавый отпечаток ладони на верхней филенке двери.

На лбу у бедняги мэра выступили капли пота, он тоже испытывал ужас и едва держался на ногах. Увы, порою власть налагает на ее носителей тяжкое бремя. Бригадир, старый солдат, проделавший Крымскую кампанию *

, стоял в полной растерянности.

[Центральный эпизод Крымской (Восточной) войны (1853-1856) между Россией, с одной стороны, и Великобританией, Францией. Турцией и Сардинским королевством, с другой стороны. Кампания в Крыму длилась с сентября 1854 г. по начало 1856 г.]

Один лишь папаша Планта был спокоен, словно у себя в саду, и хладнокровно поглядывал на остальных.

- Все-таки надо решиться, - вздохнул он и толкнул дверь.

В комнате, куда они вошли, ничего необычного не оказалось. Это был будуар - голубой атлас на стенах, диван и четыре кресла с одинаковой обивкой. Одно из кресел, опрокинутое, лежало на полу.

Следующей была спальня.

Она подверглась ужасающему разгрому, от которого мороз продирал по коже. Любой предмет меблировки, любая безделушка свидетельствовали о жестокой, отчаянной, беспощадной борьбе между убийцами и жертвами.

Посреди комнаты - перевернутый лаковый столик, вокруг - куски сахара, позолоченные чайные ложки, осколки фарфора.

- Ах! Хозяева пили чай, когда ворвались злодеи, - воскликнул камердинер.