Преступление у Зеленой тони

На прилавке перед ней лежал десяток яблок, но по тому, какую цену она за них заломила и какими пустыми глазами смотрела на покупателей, нетрудно было догадаться, что сидит она здесь вовсе не ради этих яблок, а чего-то или кого-то ждет. Торговка была, видно, личностью на рынке известной, потому что многие здоровались с ней, как с доброй знакомой:

— Здорово, Хима!

— Что новенького, Хима? Чем сегодня богата? Толстая, как бочка, Хима едва кивала головой в ответ. Сегодня она чего-то все время поглядывала своими острыми глазками на широкую входную дверь, через которую непрерывным потоком вливались в базарную суматоху все новые люди и выплескивались на улицу те, кто успел уже сделать нужные покупки.

Дело близилось к полудню, когда она наконец дождалась своего. К прилавку подошел молодой, лет тридцати пяти, мужчина. Небольшого роста, присадистый, но, судя по ширине плеч, довольно крепкий, он хмуро, из-под насупленных бровей посмотрел вокруг. Этот взгляд должен был означать, что ему нет никакого дела до базарной сутолоки, что попал он сюда случайно и долго задерживаться не намерен. Тяжелая нижняя челюсть и низкий лоб придавали лицу мужчины выражение решительное и отчаянное.

Едва он поравнялся с торговкой, та одним движением руки смахнула в кошелку яблоки с прилавка и, глядя совсем в другую сторону, негромко буркнула:

— Наконец-то… Чего так запоздал? Мужчина, изучая витрину аптечного киоска, в тон ей ответил:

— Много будешь знать, скоро состаришься. Топай.

И, лавируя в толпе, медленно направился к выходу. Не выпуская его из виду, поплыла вдоль прилавков и Хима.

Мужчина вышел на улицу, обошел рынок вокруг и свернул во двор, за ограду бани. Тут в глухом закутке за дощатым сарайчиком, стоял мотоцикл с коляской. Мужчина остановился подле него, закурил. Ткнул носком башмака в одно, в другое колесо, проверяя, хорошо ли они накачаны. Потом начал отвязывать кусок холста, которым была старательно прикрыта коляска.

Почти вслед за ним, озираясь по сторонам, протиснулась в закуток и толстая Хима.

— Ну, хвались, что у тебя сегодня? — бесцеремонно потянула она за угол холстины.

— Да вот, смотри… Золото, а не товар.

Торговка заглянула в коляску, — там на подостланной траве кучей лежала свежая влажная рыба. Были там и лещи, и плотва, и полосатые окуни, и несколько здоровенных щук, и даже черные усатые сомы. Глаза у Химы загорелись от жадности, но она не подала виду, что довольна, а все стояла и перебирала рукой рыбу.

— И сколько же ее здесь? Ты взвешивал?

— Да пуда три смело будет. Не вешал…

— Ты что, Сенька! — Торговка так и подскочила от возмущения. — Три пуда!.. И на два, если хочешь, не потянет!

— Ну, знаешь!.. — в свою очередь обозлился мужчина и уже приготовился задернуть холстиной коляску. — Поищи себе другого дурня…

Хима, должно быть, зная вспыльчивый характер своего компаньона, проворно схватила его за руку.

— Да погоди ты, погоди!.. Не горячись. — Она сунула руку за пазуху, извлекла оттуда перевязанную шнурком от ботинок замусоленную пачку денег. — Держи двадцать.

Но Сенька даже не пошевелил рукой.

— Тридцать, а нет — так и разговору нет!

— Двадцать пять, — сверлила его глазками Хима. Сенька молчал как рыба.

— Двадцать семь, — мученически объявила Хима.

Но тот был неумолим и молча продолжал курить, ожесточенно двигая челюстями.

— Бери тридцать, грабитель! — выкрикнула наконец Хима с таким видом, будто этот человек живьем сдирал с нее шкуру.

Сенька тщательно пересчитал деньги, некоторые бумажки даже проверил на свет — видно, не очень доверял торговке, — потом спрятал их в карман.

— Если б ты знала, как мне сегодня далась эта рыба…

— А что такое? — спросила Хима, засовывая в мешок очередного золотистого леща.

— Кто-то за мной все утро гонялся. На моторке.

— Какого цвета моторка? — заинтересованно повернулась к нему Хима.

— Голубая.

— Инспектор! — хлопнула себя Хима по бедрам руками, липкими от рыбьей слизи.

— Донесла какая-то сволочь! — нахмурился Сенька, но тут же оскалил зубы в улыбке. — Черта два они меня поймают! Есть у меня такой секрет, что лопнут — не догадаются. Всех вокруг пальца обведу!

— И как же это ты, Сенька? — уставилась на него своими глазками-буравчиками Хима.

— Сказано — секрет, — обрезал ее мужчина. Тем временем Хима переложила всю рыбу в мешок, вытерла руки о холстину.

— Как условимся? — затаптывая ногой окурок, спросил Сенька.

— Привози и завтра, буду ждать.

— Нет, завтра не могу. Взрывчатка вышла. Ночью Шепелявый обещал подвезти.

— Тогда послезавтра, — согласилась Хима и стала прикидывать: — Это, кажись, будет пятница?.. А теперь слушай, что я тебе скажу. В субботу в одном месте большая гулянка намечается, можно будет по хорошей цене всю рыбку сплавить. Так что привези и в субботу, да побольше!

— Что ж, на том и порешим: жди меня и послезавтра, и в субботу, — кивнул Сенька и, воровато оглянувшись, добавил: — Ну, а теперь подкинь мешок, припрячу его тебе под прилавок.

Толстая Хима, кряхтя, взвалила тяжелый мешок Сеньке на спину.

— Ты иди вперед, — велела она дрожащим от волнения голосом, — а я за тобой…