Преступление победителя (ЛП)

Кестрел повернулась к Арину. Он смотрел на нее.

— Я буду скучать по тебе, когда проснусь, — прошептала она, потому что поняла, что наверняка заснула под солнцем. Арин был слишком настоящим, для того чтобы быть плодом ее воображения. Это был сон.

— Не просыпайся, — сказал он.

В воздухе пахло молодой листвой.

— Ты говорил, что доверяешь мне.

— Говорил, — ответил он и добавил: — Доверяю.

— Ты — сон.

Он улыбнулся.

— Я лгала тебе, — сказала Кестрел. — Хранила от тебя секреты. Я думала, так будет лучше. Но самом деле, я тебе не доверяла.

Арин перевернулся на бок. Он легонько погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Его прикосновение напомнило Кестрел последнюю пронзительную ноту птичьей трели.

— Да, — произнес он мягко. — Не доверяла.

Кестрел проснулась. Щенок спал у нее в ногах. Чулки лежали рядом. Солнце в небе поднялось выше. Ее щека горела, а кожа казалась натянутой: Кестрел слегка подпалила ее под солнцем.

Щенок пошевелился, но не проснулся. Кестрел завидовала ему. Она снова опустила голову на траву.

Она закрыла глаза и попыталась вернуться в тот сон.

* * *

Позже на Мясном Ряду Кестрел попросила Тенсена проверить, не изменила ли водный инженер свою ставку на свадебное платье. Если да, то это будет означать, что Элинор и лекарь работали вместе.

Кестрел поправила свою рабочую косынку, прикрывая лицо. Ее маскировка была очень неубедительной.

— Есть кое-что еще... — Держалась теплая погода, но Кестрел содрогнулась. — Я была неправа, когда просила вас не говорить Арину обо мне.

Тенсен приподнял свои седые брови.

— Я хочу, чтобы он знал, — сказала Кестрел.

— Я не уверен, насколько это мудро.

— Разумеется, — поспешно добавила Кестрел, — отправлять письмо в Геран будет слишком рискованно. Но, может быть, вы знаете какой-нибудь способ...

Она услышала в своем голосе нотки мольбы и замолчала.

Лицо Тенсена изменилось. На нем что-то мелькнуло — что именно, Кестрел так и не поняла, потому что лицо старика мгновенно приняло сочувственное выражение.

— О, Кестрел, — сказал Тенсен. — Я бы сообщил ему об этом, но он не в Геране. Я не знаю, где он.

— Вы — руководитель его шпионской сети. Почему вы не знаете?

— Никто не знает. — Тенсен развел руками. Его золотое кольцо сверкнуло. — Если вы мне не верите, то, конечно, можете поспрашивать других. Но... — его голос начать звучать обеспокоенно, — учитывая ваше с Арином прошлое, я не уверен, что задавать такие вопросы будет безопасно. Они могут привлечь внимание императора. Или вашего отца.

Кестрел почувствовала себя так, будто ее загнали в ловушку и обокрали, хотя едва ли можно украсть то, с чем ты сам давно расстался. Девушка старалась не показывать своих чувств. Сон, приснившийся ей на траве, уже почти исчез из памяти. Как будто она слишком много думала о нем и затерла до дыр. Но в саду он казался таким настоящим. Кестрел не могла заставить себя поверить в обратное.

Она оцепенело посмотрела на кольцо Тенсена. Он давно его не надевал. Наверное, потерял, а потом снова нашел. Иногда так случалось. Но Кестрел знала, что порой, потерянные вещи найти не удавалось никогда.

Глава 38

Кестрел не знала как, но генерал Траян узнал о дезертире — родовитом юноше, который бежал из своей бригады, сражавшейся на востоке.

— И теперь он здесь, — сказал ее отец ровным голосом. — Живет в дворцовых покоях.

— Я еще не решил, как с ним поступить. — Император взял в руки нож и вилку и пригласил своих гостей приняться за третью смену блюд. Он встретился взглядом с Кестрел. Та начала есть.

А ее отец — нет.

— Что здесь решать?

— Траян, он еще совсем мальчишка. Не старше Верекса. — Император любовно улыбнулся своему сыну, который опустил глаза в тарелку.

— Он предал вас. Предал меня. Предал себя. Где сейчас его честь?

— Полагаю, на прибыльных родительских мельницах на южных островах. Возможно, ее перемололи вместе с их прекрасным зерном и превратили во вкуснейший хлеб.

— Закон, касающийся дезертирства, предельно ясен.

Император отпил вина.

— Честно говоря, я держал его здесь для тебя. Можешь поговорить с ним, если хочешь.

— Я так и сделаю, — сказал генерал. — А затем я вернусь на восток.

— Ты не можешь даже пройти весь Весенний сад, не запыхавшись. Ты бы сам последовал в битву за таким командующим?

Отец Кестрел прищурился, как будто ему в глаза внезапно ударил яркий свет. Кестрел со звоном опустила вилку на тарелку. В горле ее горела ярость. Она открыла было рот, чтобы заговорить, но взгляд отца заставил ее остановиться, совсем как тогда, во внутреннем дворе, когда его лошадь была измазана его же кровью, а Кестрел хотела помочь ему.

— Всему свое время, старый друг, — мягко сказал император. Тембр его голоса напоминал клубы дыма. Это звучание можно было бы назвать любовью, если бы любовь была сродни засоленному мясу, высушенному и запасенному на черный день для того, чтобы есть его по чуть-чуть.

Верекс возил еду вилкой по тарелке. Отец Кестрел не шевельнулся.

— Мне жаль, — сказал ему император. — Я пока не готов потерять тебя.

* * *

Генерал хотел, чтобы Кестрел сопровождала его.