Преступление Кинэта

— По правде говоря, сударыня, мы можем с таким же успехом побеседовать и в самом магазине. Вы специально никого не ожидаете? Нет опасности, что ваш муж явится неожиданно?

— О, нет. И покупателей в это время у меня почти никогда не бывает. Они появятся не раньше, чем часа в четыре, когда матери пойдут в школу за детьми.

— Хорошо. Впрочем, на случай, если бы пришел какой-нибудь докучливый посетитель, уговоримся, что я представитель крупной бельгийской фирмы, предлагающей вам свои услуги.

Он взял соломенный стул, отложил в сторону картонную лошадку, лежавшую на нем, и уселся, облокотившись на стойку.

— Вот в чем дело. Я очень заинтересован в судьбе Огюстена Легедри.

— Ах, боже мой!.. Да, я так и думала, что вы пришли из-за него… Господи!

— Не пугайтесь, сударыня. Я друг Легедри. В настоящее время его лучший друг. И больше, чем друг: адвокат. Если я пришел к вам, то потому, что я посвящен во все, имеющее к нему отношение. И еще потому, что сам он прийти не может… Вы знаете почему?

— Нет.

— Правда?

— Нет… Хотя мне показалось в последний раз, что у него странный вид, но…

— Он ничего вам не сказал?

— Нет.

Переплетчик испытующе смотрел на Софи Паран своими впалыми глазами. Судя по ее лицу, она не лгала.

— Назначил ли он вам новое свидание?

— Нет. Он обещал написать.

— Куда именно? До востребования?

— Да.

— Вы еще ничего не получили?

— Сегодня утром я заходила на почту, и ничего не было.

— Вы не расспрашивали его относительно тех странностей, которые вы заметили?

— Я решила, что он опять озабочен какими-нибудь семейными делами. Мне не хотелось его мучить. Да и встретились мы очень не надолго.

— Именно тогда он и отдал вам то… знаете?

Она покраснела, моргнула несколько раз и попыталась ответить естественным тоном:

— Нет… что?

— Бумаги и прочее… Повторяю вам, я в курсе всего, до мельчайших подробностей. Вы понимаете, что я не взялся бы защищать интересы Легедри, если бы он со мной скрытничал.

Он понизил голос.

— Вы прочли письма?

— Письма? Нет…

Она добавила, протестуя.

— Я не знаю, что в этом пакете. Он заставил меня поклясться не развертывать его. Я не развертывала его, уверяю вас.

— Это очень хорошо. Я заговорил о письмах потому, что содержание их помогло бы вам уяснить себе, какое значение мы придаем пакету… Да. Об этом-то я и решил побеседовать с вами. Пакет не может оставаться у вас.

— Да я вовсе не хочу, чтобы он у меня оставался. Наоборот.

— На мне, как на адвокате, лежит ответственность. Я всецело разделяю доверие, которое Легедри питает к вам. Но вы не одна. У вас есть муж.

— О, он никогда не ходит в сберегательную кассу. Там все на мое имя.

— До тех пор, пока ему не придет в голову какое-нибудь подозрение. Предположим, что противникам Огюстэна удастся столковаться с вашим мужем…

— О! Вы думаете?

— Это было бы катастрофой и для вас и для нас.

— Но в таком случае что же делать? Скажите, сударь.

— Что делать? Немедленно поехать за пакетом и отдать его мне.

Она посмотрела украдкой на Кинэта, заколебалась.

— Я предпочла бы отдать пакет ему.

— Нельзя.

— Почему?

— Он не может больше выходить из дому. Он прячется.

Кинэт повернулся к задней комнате, как будто чуя там невидимую погоню.

— Прячется? Значит, он сделал что-нибудь дурное?

— Он раздобыл бумаги… и прочее… Ну скажем… несколько рискованным способом. Вопреки моим советам. Противники его подали жалобу. Это осложняет положение. Надо, чтобы он не попался в ловушку и чтобы бумаги были в надежном месте. Послушайтесь меня, и мы сразу же покончим с этим.

Он встал. Для этой женщины с невинными глазами авторитет его был неотразим. Она встала тоже.

— Мне придется закрыть магазин.

— На ключ только. Ставни трогать не стоит. Мы возьмем такси. Через каких-нибудь полчасика вы вернетесь.

* * *

Когда автомобиль проезжал через Сену, она сделала большое усилие над собой и сказала:

— Послушайте, сударь. Мне так тяжело, если бы вы только знали! Я поклялась Огюстэну, что никто не притронется к пакету, что я сохраню его неприкосновенным в моем ящике, пока он ему не понадобится. Напрасно я утешаю себя тем, что вы пришли ко мне по его просьбе… Войдите в мое положение.

Кинэт ответил мягко:

— Прекрасные чувства, сударыня, прекрасные чувства. Я понимаю вас как нельзя лучше. В сущности вы меня не знаете… Как же нам быть?

— Не придете ли вы в другой раз вместе с ним?

— Во-первых, мы не располагаем временем. Во-вторых, за ним следят. Нас всех поймают. Бумаги попадут в чужие руки. Мы окончательно проиграем игру. Не говоря уже о неприятностях, грозящих вам лично. Допросы… очные ставки… и так далее…

— Что делать? Боже мой, что делать? Мы сейчас приедем.

— Попытаемся прийти к обоюдному согласию. Вас смущает, что я собираюсь забрать пакет, который вы справедливо рассматриваете, как неприкосновенную святыню?

— Да, сударь.

Она еле удержала слезы.

— А я боюсь, что малейшая неосторожность, малейший промах могут навести врагов на его след. В этом сейфе хранятся и ваши вещи?

— Да, моя сберегательная книжка и ценные бумаги.

— Как закрывается ящик? Кроме ключа есть, вероятно и шифр?

— Да шифр из трех знаков.

— Я нашел выход.

— Какой?