Преступление Гаррарда

— Вероятно. И еще одно, Греторекс: что касается вас лично, пенсия обеспечена даже в случае краха. Вы будете получать жалованье до конца жизни.

— Благодарю вас, сэр. Я готов погибнуть вместе с делом, но у меня есть жена и больная дочь, о которых должен заботиться. Это обещание успокаивает меня.

Гарвей, улыбаясь, зажег папиросу. В его глазах загорелась отвага.

— Я всегда играл на крупные ставки и мне обычно везло. Посмотрим, что получится теперь.

7

Мильдред Гаррард и Герберт Фардаль ужинали вдвоем у Ритца. Усаживаясь за угловой стол напротив Фардаля, Мильдред нервно оглянулась.

— Надеюсь, ничего не имеете против, чтобы поужинать здесь? — спросил он, слегка задетый ее тревогой.

— Конечно, мне здесь очень нравится. Вы понимаете, что я не могла поехать в Сити, а ваша холостяцкая квартира просто невозможна. На Ривьере все это гораздо проще.

Он взял у кельнера карту и заказал ужин и вина. Мильдред зажгла папиросу и внимательно рассматривала его в то время, пока разговаривал с кельнером. Он не производил такого впечатления, как муж, но выглядел очень солидно. Грубая мужественность нравилась ей.

— Я хотела поговорить о Гарвее. Он тревожит меня.

Фардаль молчал, казалось, ждал дальнейших сообщений.

— Знакомы ли вы с его делом? — спросила она.

— Мало. Но эту фирму считают одной из лучших в Англии.

— Вы живете в Сити. До вас не доходили слухи?

— Иногда.

— Не поговаривают ли, что с делами этой фирмы что-то неладно?

— Да, слышал об этом.

— Я так и знала! Скажите, что вам известно?

— Ваш муж был вчера у меня и просил взаймы.

— А третьего дня хотел взять мой жемчуг и купчую на дом.

Первый ход был сделан. Наступила пауза. Она наклонилась вперед: в синих глазах стояли слезы, губы дрожали.

— Это значит, что фирма лопнула. Он потерял все состояние. Мы разорены.

— Ну, может быть, все еще уладится.

— Не думаю. Если Гарвей просил взаймы, значит, дела обстоят очень скверно. Как коммерсант он круглый нуль. Ему никогда не удастся поднять фирму на прежнюю высоту. Мы разорены.

— Разве у вас нет собственного капитала?

— Ничтожный, его едва хватит на уплату портних.

— А ваши родственники?

— Нищие.

— Но ваш отец — сэр Чарлз Фаррингтон?

Она рассмеялась.

— Гол как сокол. Не будь имение майоратом, давно бы очутился на улице. Через год после моей свадьбы вынужден был даже отказаться от охоты.

— Но ваша сестра замужем за лордом Фельтропом?

— Они очень богаты, но какая мне от этого польза? Родственники приглашают к обеду, но не дают ренты. Право, не знаю, что будет со мной.

— А с вашим мужем?

— Ах, мужчина всегда найдет работу. Но женщина совершенно беспомощна. Не знаю, как быть. Если бы кто-нибудь внушил Гарвею, что часть имущества необходимо спасти и переписать на мое имя.

— Не думаю, чтобы это было возможно.

— Почему? Ведь справедливость требует этого. Я бы никогда не вышла замуж за Гарвея, если бы не считала его богатым человеком.

— Несколько лет назад это было еще возможно. Но если Гарвей теперь перепишет на ваше имя значительную часть своего состояния, суд потребует его обратно.

— Как грубо! Пожалуйста, мистер Фардаль, придумайте же какое-нибудь средство! Неужели нет никакой возможности обеспечить меня?

— Мистер Фардаль?

— Герберт, если хотите,— робко произнесла она.— Здесь необходимо соблюдать осторожность.

— Вы всегда и везде осторожны.

— Пожалуйста, не сердитесь. Я так подавлена. Вы должны ободрить меня и дать совет.

— Дорогая Мильдред, если фирма Гаррарда лопнет, вам абсолютно не на что рассчитывать. Вы должны были раньше принять меры. Теперь слишком поздно. Но если окажетесь в затруднении и обратитесь ко мне как к другу, позабочусь о том, чтобы вы не нуждались в деньгах.

Это было сказано чересчур откровенно, но Мильдред не смутилась. Потребность в деньгах заглушила всякие другие чувства. Этот человек был богат и должен был стать ее рабом. Она решила, что он довольно сносен: недурно одевался и если не в Лондоне, так, по крайней мере, на Ривьере вращался в лучшем обществе.

— Вы очень милы и благородны, но, право, не решаюсь брать в долг у вас.

— Это как-нибудь устроится.

Тонко вырисованные брови немного приподнялись. Она твердо решила вынудить его к обязывающему обещанию.

— Что значит устроится? Говорите прямо.

Фардаль потягивал вино. Хотя он не отличался особенной утонченностью, все же почувствовал, что попал в затруднительное положение. Женщины, с которыми привык иметь дело, принадлежали к другому обществу, с ними нечего было церемониться. Спокойствие Мильдред смущало, но он решил идти напрямик.

— Я хотел дать почувствовать, Мильдред, что между нами деньги не имеют значения.

Она благодарно улыбнулась очаровательной улыбкой.

— Вы очень милы, Герберт, вы настоящий друг. Не знаю, что ждет меня, но теперь я спокойна. Всегда буду чувствовать вашу близость и заботу…

Опасная минута прошла. Фардаль понял, что благосклонность принадлежала не ему, а его деньгам. Он рад был, что не высказался более определенно.

— Меня удивляет, что муж скрывал все это от вас. Ведь он, вероятно, предвидел катастрофу.