Престолы, Господства

— Последний поезд на Лондон отходит в одиннадцать десять.

— Итак, алиби Харвелла…

— Выглядит неплохо. Не абсолютно водонепроницаемое — он не может доказать, что бродил по Лондону между отъездом из клуба и возвращением домой, и у нас нет точного времени смерти.

— Я так понимаю, что швейцар в клубе подтверждает заявленное Харвеллом время отъезда?

— Четверть десятого. Там запомнили, потому что над ним всё время подшучивали, что теперь, после женитьбы, он уезжает рано, а девять пятнадцать — это позже, чем обычно.

— С другой стороны, Чарльз, мне больше нравится именно такое, не совсем железное алиби — я всегда с подозрением отношусь к безупречным. Это просто неестественно: точно знать, где ты был в точности тогда-то, и иметь свидетеля на каждый шаг и каждый вдох, разве не так?

— Тогда давай считать алиби Харвелла вполне нормальным, — сказал Чарльз. — И в любом случае, Питер, у него нет и намёка на мотив. Он обожал её, и все деньги были его, так или иначе. У неё не было ни пенса.

— Я хочу, чтобы ты не был так одержим мотивами, Чарльз. В мотивах недостатка не будет: всегда есть мотив для любого действия любого человека. Только узнай, у кого была возможность, и тут же обнаружишь мотив.

— Я не совсем согласен с тобой, — сказал Чарльз. — Присяжные любят мотивы, ты же знаешь.

— Итак, каковы направления расследования? — спросил Уимзи.

— Мы интенсивно ищем мужчину, описание которого соответствует налётчику в Санбери. Мы и так его, конечно, искали. Не знаю, что ещё тут можно сделать. И мы расспрашиваем о любых подозрительных мужчинах, которых видели преследующими молодых женщин в дни перед убийством. Мы возьмём у начальника станции в Хэмптоне список всех неизвестных ему лиц, кто прибыл на станцию в тот день или вечер. Обычная рутина. Мы побеседуем с миссис Чантер, а также её дочерью, которая, кажется, была последней, кто видел жертву живой. И мы ищем мистера Клода Эймери, который, возможно, посетил покойную в Хэмптоне.

— Ну, его будет нетрудно найти, — сказал Уимзи. — Думаю, у Харриет есть его адрес.

— Его нет дома. Ушёл несколько дней назад, как мы узнали от его соседки. Она не знает куда. Ты хотел бы присутствовать на беседе, когда мы его найдём?

— Если он не будет против, — сказал Уимзи. — Думаю, он найдётся, когда увидит всю историю в газетах. Я так понимаю, в газеты это попало?

— На первую полосу, — сказал Чарльз, доставая из портфеля «Ежедневный Вопль» [128] и показывая его Уимзи. «Жена ангела обнаружена мёртвой», — гласил заголовок. «Жена мистера Лоуренса Харвелла, известного театрального «ангела», была найдена мёртвой в загородном доме супругов вчера утром… не избежала скандалов… дочь осуждённого мошенника…» Уимзи пробежал текст с отвращением.

— Можешь посоветовать, что ещё нам следует сделать? — спросил Чарльз.

— О, да, — сказал Уимзи. — Узнайте, что произошло с собакой.

— Некий мистер Уоррен желает вас видеть, миледи, — возвестил Мередит.

— Мистер Уоррен? Что такое…? — Харриет подняла глаза от рукописи. — Он спросил меня или его светлость?

— Вас, миледи. Его светлость вышел приблизительно час назад. Вы дома? Джентльмен выглядит очень несчастным, миледи.

— Тогда я должна быть дома, — вздохнула Харриет. — Проводите его в гостиную.

Было вполне естественно испытывать страх перед встречей с мистером Уорреном в сложившейся ситуации, но Харриет, направляясь в гостиную, упрекнула себя за трусость. Она и не задумывалась, как эта трагедия отразится на мистере Уоррене — бедном глупом старике. Но безусловно он, как и любой другой в подобной ситуации — вправе рассчитывать хоть на небольшое участие. Харриет решила быть доброй.

Мистер Уоррен находился в ужасном состоянии. Небритый, с красными от слёз глазами и растрёпанный, как если бы оделся впопыхах и не посмотрелся в зеркало перед выходом. Бедняга — в конце концов, было нетрудно быть к нему доброй. Он встал, когда она вошла, но, казалось, нетвёрдо стоял на ногах, и она поспешила его усадить.

— Леди Питер, я не знал, к кому обратиться…

— Могу я предложить вам кофе, мистер Уоррен? Или чего-нибудь из крепких напитков? Вы выглядите абсолютно потерянным.

— Нет, я…

— Я так расстроилась, услышав о вашей трагедии, — сказала Харриет, предлагая сигарету. Когда мистер Уоррен зажигал её, руки его дрожали.

— Это худшее, что могло произойти, — сказал он. — Хуже тюрьмы. Когда я думал, что тюрьма — это самая плохая вещь на свете, я был совершенно неправ, абсолютно неправ. Если бы я мог вернуться в тюрьму, но она осталась жить… — Он зарыдал.

«Что я могу ему сказать? — подумала Харриет. — Потерять ребёнка, вероятно, действительно худшее, что может случиться с любым родителем, — ужасное нарушение нормального хода вещей. Но потеря невинного ребёнка в результате насилия делала ситуацию ещё отвратительнее и невыносимее. Как я могу его успокоить и почему он приехал ко мне? Я едва его знаю».

— Лорд Питер так ловко раскрывает преступления, — говорил между тем мистер Уоррен, — и вы были так добры ко мне, когда мы были здесь на днях, вот я и подумал, что вы должны знать, что мне делать, посоветуете мне…