Прерванный полет «Эдельвейса»

На следующую ночь прошел ливень, затем осел туман. Из-за этого на второй день наступления авиационная поддержка была не столь мощной. «Постоянные грозы сделали дороги, по которым мы двигались, скользкими, как мыло», – писал генерал-майор Вольфганг Пиккерт, недавно назначенный командиром 9-й зенитной дивизии. Тем не менее продвижение немецких войск не замедлилось. А вечером 1 июля «Штуки», «Хеншели», а также зенитчики VIII авиакорпуса отразили плохо организованную контратаку советского III танкового корпуса в 70 километрах к западу от Воронежа. В степи танки Т-34 и Т-60 стали легкой добычей для новых штурмовиков Hs-129. Заходя с тыла, они без труда расстреливали их из пушек, целясь в моторные отсеки, которые почти не имели бронирования.

Ну a 1-я эскадрилья KG27 начала охоту за советскими поездами вокруг Воронежа. Об одной из таких атак на перегоне Кшень – Воронеж рассказывал лейтенант Айхнер, для которого служба в люфтваффе началась как раз с операции «Блау»: «На высоте 200 м Не-111 летит вдоль Восточного фронта, который проходит в непосредственной близости от железнодорожной линии. Там мы начали нашу атаку. Мы рыщем вдоль железной дороги из Кшеня в Воронеж, это важный транспортный узел, потому что здесь проходит один из последних маршрутов русских из Москвы на Кавказ. На маршруте было достаточно работы. Станции были забиты грузовыми вагонами, часть которых была выгружена или, наоборот, загружена, часть стояла в ожидании паровозов, масса целей для бомб Не-111».

Углубившись в тыл противника, «1G+LH» развернулся и пошел над ней с востока на запад. При этом буквально из каждой деревни раздавались выстрелы зениток и пулеметные очереди, повсюду имелась сильная противовоздушная оборона. «Мы пошли к следующей станции, – продолжал свой рассказ Айхлер. – Но там было пусто! Где поезда? Которые мы до этого видели в избытке. Между тем раздается очередной выстрел и около нас появляется облако взрыва. На фюзеляже и хвосте появились несколько отверстий, которые были безвредны. Мы гонимся за поездом впереди. Мы обрадовались, когда снова поймали «парня». Унтер-офицер Вайс лежал на прицеле, сказал, что все готово для бомбардировки».

Вскоре бомбы со свистом устремились вниз, и вокруг эшелона прогремела серия взрывов. Однако почти сразу летчики почувствовали удар, после чего левый двигатель начал резко вибрировать. Его пришлось остановить. Осмотр показал, что в фюзеляже множество пробоин. По всей вероятности, бомбы попали в вагоны с боеприпасами, вследствие чего ударная волна и осколки накрыли и сам «Хейнкель». Айхлеру удалось некоторое время тянуть в сторону линии фронта, а затем совершить вынужденную посадку на брюхо на кукурузное поле.

«Прочь из машины! Это была единственная мысль после посадки на живот! – вспоминал летчик. – Два человека остались с раненым бортстрелком вблизи машины». Пилот и штурман Йозеф Вайс, взяв пистолет и пулемет, отправились исследовать окрестности. Летчики очень боялись оказаться на советской территории, ибо все были наслышаны об убийствах пленных, а также тяжелых условиях жизни в плену. И это после первых же боевых вылетов! Поле было огромным, дорог не было, а в нескольких километрах к западу виднелось несколько домов. Через некоторое время Айхлер и Вайс услышали шум двигателей. Соблюдая осторожность, они медленно пошли навстречу, оглядываясь по сторонам. Какова же была радость летчиков, когда вскоре они увидели серые силуэты танков с белыми крестами. Это были передовые части 24-й танковой дивизии.

20-летнему Айхлеру и его экипажу очень повезло. Ведь еще в первый день операции во время налета на Кочетковку пропал без вести Не-111 «1G+HN» из 5-й эскадрильи, а 29 июня, когда он разгуливал по кукурузному полю, в районе Кшень – Касторное погиб весь экипаж «1G+HH» лейтенанта Дитриха Фухрманна из той же 1-й эскадрильи.