Прерванный полет «Эдельвейса»

Дальше к востоку можно было услышать вой пикирующих бомбардировщиков, атакующих огневые позиции в районе Инкермана. Там наши товарищи обрушивались вниз на узкие долины. Затем в воздухе вырастали пламенные взрывы вместе с грибоподобными дымовыми облаками. Можно было слышать звуки глухих взрывов и легкий стук пулеметного огня. Среди огня и дыма в скалах оставались «советы» и продолжали вести стрельбу… Да, советские русские стреляли, но их огонь был несопоставим с ужасающим воздействием тысяч тонн бомб, которые обрушивались вниз на их отход по скалам без перерыва. Наши атаки продолжались неустанно. В нужное время было тяжело решить, куда спикировать так, чтобы не протаранить другой самолет. Летая на малой высоте, как можно не испытывать страха быть протараненным самолетом, летящим выше тебя, или залететь в зону падения снарядов или бомб своей артиллерии или самолетов?.. Несмотря на безоблачное небо, над Севастополем было так много дыма и пыли, что было невозможно увидеть что-либо дальше чем на расстоянии 100 метров…

Это было величайшее сражение с привлечением техники и военных материалов, свидетелем которого я когда-либо являлся, возможно, величайшее сражение этой войны».

Тем временем на юге XXX армейский корпус, наступавший через густые кустарники и скалистые овраги, также добился существенных успехов. Ему удалось вбить глубокий клин в советскую оборону перед Сапун-горой. Авиация сыграла решающую роль в прорыве. VIII авиакорпус с 13 по 17 июня выполнил 3899 самолето-вылетов, сбросив на Севастополь свыше 3000 тонн бомб всех калибров. 17 июня Рихтхофен записал в своем дневнике: «54-й армейский корпус прорвал линию фронта красных и взял большинство фортов к северу от бухты «Северная». Мы уничтожили большую часть фортов к востоку от Севастополя».

Вечером того же дня «Штуки» с воем сирен обрушились на мыс Батарейный, где находились береговые батареи, защищавшие вход в Северную бухту. После непрерывных ударов эти сооружения были настолько разрушены, что через четыре дня 54-й армейский корпус захватил их практически без боя.

Пальба огромных осадных орудий вроде «Доры» и ее собратьев меньших, конечно, была эффектной. «Сначала мы видим огромнейший фонтан взрыва, – вспоминал один из защитников Севастополя. – Затем слышим шелест пролетающего снаряда, а уже потом гул самого выстрела со стороны Бахчисарая». Однако основной вклад в разрушение мощнейших укреплений крепости внесли именно немецкие летчики. Такие как Штюдеманн и Бётхер. Большинство бомб последнего точно попадали в цели, в то время командир I./KG100 уже имел славу непревзойденного снайпера. Особенно точно он «клал» именно бомбы большой и особой мощности. Только 7 июня гауптман Бётхер выполнил 8 вылетов, сбросив на Севастополь в общей сложности 106 бомб разного калибра! Первый раз его «Хейнкель» поднялся в воздух в 1.15, а приземлился в 18.48. А уже в 4.30 8 июня Бётхер снова находился в воздухе. В этот день он атаковал в основном позиции артиллерийских батарей и южную часть крепости. Всего 7 вылетов.

На следующий день в 6.13–7.05 Бётхер бомбил форт «Сталин», а затем поднимался в воздух еще четырежды. 10 июня в его летной книжке появилась запись о еще четырех боевых вылетах (217–220-й), на следующий день еще о пяти. С 12 по 20 июня гауптман Бётхер выполнил 29 боевых вылетов. При этом не замечая никакого противодействия со стороны ПВО. Последнее упоминание о зенитном огне в Севастополе в его летной книжке датировано 8 июня.