Прерванная жизнь. Аборт. Раскаяние. Исцеление

Роксана Бондаревская Прерванная жизнь. Аборт. Раскаяние. Исцеление

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р17-705-0175

Вместо предисловия. Обычная история

В отделе детских игрушек народу было немного, но из-за обилия стеллажей с яркой продукцией выбрать что-то было трудно. А Ирине хотелось найти для своего среднего сына самую красивую, самую подходящую игрушку. Резиновые, пластмассовые и деревянные, механические, электрические и электронные – это разнообразие и радовало, и смущало непосильностью выбора…

Но вот сердце отозвалось неожиданной теплотой – Ирина смотрела на синюю лакированную модель автомобиля «Волга». Такая машина была когда-то у ее деда. Глава большого семейства и гостеприимный хозяин, дедушка с великой заботой собирал в своем загородном доме всех своих внуков. Ирина осознала, что с этой игрушкой ей хочется передать сыну лучик той солнечной беззаботной летней жизни, память о которой всегда жила в дальнем уголке ее сердца.

Только около года назад и во многом благодаря дедушкиному дому Ирина осознала, как ей хочется, как важно для нее научиться любить каждого из всех своих четверых детей. Одинаково любить? Нет, конечно, по-разному, но с равной силой, с равным интересом к таинственной жизни души каждого своего ребенка.

Все предыдущие годы смыслом и центром ее жизни был только старший сын Алексей. С первой минуты его рождения или даже раньше, когда Ира, затаив дыхание, прислушивалась к «потягушкам» в животе, она уже обожала своего ребенка. И потом, переполненная любовью и нежной заботой, она выстраивала под него всю свою жизнь. Первое время муж, возможно, и досадовал из-за всех этих восторгов, обращенных к сыну, но терпеливо ждал, надеясь, что Ира насытится материнством и вернет первое место в своем сердце ему, законному супругу.

Собственно, отношения у них были совсем неплохие. Вторая беременность оказалась неожиданной и уж точно не запланированной. Полуторагодовалый Алешенька был таким маленьким, так нуждался в заботе. Ирина сразу представила, как сначала беременность, а потом грудной младенец будут выматывать силы, отнимать все время, а самое страшное – разрушат этот прекрасный мир, в котором любимому Алешеньке так хорошо с ней, его мамой. Решение сделать аборт показалось Ирине естественным, тем более что и ее мать в свое время прерывала беременность. Муж был против, но настаивать не стал: это все-таки были «женские дела».

Вернувшись из больницы после аборта, Ира с еще большей энергией занялась сыном: группа раннего развития, массаж, консультации у специалистов – у Алеши стал развиваться диатез, и, конечно, надо было находить лучших врачей. Так что третья беременность была уже совсем некстати. Да и отношения с мужем как-то совсем разладились. Ирина сделала второй аборт. Было тяжело и противно. Но зачем заводить еще одного ребенка в семье, где муж возвращается домой к ночи подвыпивший, циничный, безразличный и к жене, и к сыну?

Развод был естественным выходом, подкрепляющим, по мнению Ирины, ее решение сделать аборты: осталась бы одна с двумя детьми как полная дурочка. А так никакого одиночества Ирина не чувствовала, по-прежнему много времени уделяла сыну и постепенно привыкала к мечте о другом мужчине: сильном, богатом, деловом. Именно такого она должна была найти теперь, когда ощутила себя разборчивой и опытной женщиной.

И действительно, деловой и богатый мужчина скоро появился. Его звали Борис, он хорошо относился к Алексею, дарил подарки, у него были прекрасные манеры и… нерешенные проблемы с предыдущей семьей. Так что новую семью он пока создать не мог и очередную беременность Ирины приговорил одним словом: «несвоевременно».

И вот несколько лет назад, когда ей уже было за сорок, отношения с Борисом остались в далеком прошлом, а новые ни с кем не склеились, когда Алексей стал демонстративно жить своей собственной жизнью, бездонная пустота стала исподволь захватывать душу Иры. Собственно, было только одно место на свете, которое каким-то своим тайным способом могло этой пустоте противостоять, – дедушкин дом, который после смерти хозяина перешел к другим, более молодым родственникам и все-таки продолжал хранить в себе запахи и звуки давних счастливых времен.

Ирина приезжала, сидела по-деревенски на завалинке, смотрела, как на другом берегу речки постепенно восстанавливали старую сельскую церковь. С ее строительством знакомый пейзаж принимал удивительно новый и в тоже время законченный вид. Когда строители уехали, Ирина не удержалась и вечерами стала приходить к храму, скромно опускаться на край скамеечки поближе к клумбе, пока подальше от церкви.