Прерванная игра

Он сказал: подумай. Да она думает уже многие годы. Думает о той боли, которую удается скрывать днем, но которая давит по ночам, грызет сердце. В молодости Рут любила мужа, но после рождения Рори возненавидела его. Хотя на Лиззи ее ненависть не распространилась. Странно, но ей всегда нравилась Лиззи. И до сих пор нравится. Она уже не может представить себе жизнь без Лиззи. Когда родилась Нелли, Рут посчитала это маленьким чудом в своей жизни. Но после этого она буквально боролась с мужем, отказывая ему в близости. Иногда она одерживала верх, потому что эта борьба отнимала силы у Пэдди, но в другие дни, после тяжелой работы по дому, стирки и уборки — в то время Лиззи целыми днями работала служанкой в другом доме, — обессилевшая Рут уступала мужу. Когда родился Джимми, жизнь на некоторое время наладилась. Она была счастлива тем, что у нее теперь есть сын. А то, что у него был рахит, не имело для нее большого значения, Рут считала, что со временем ноги у Джимми распрямятся. А затем наступил тот день, когда ее ненависть к Пэдди вспыхнула с новой силой. Случилось это, когда Пэдди снова попытался овладеть Лиззи. Войдя в дом, Рут застала их дерущимися по полу, а дети в это время были заперты в чулане. Лиззи не было необходимости оправдываться и кричать: «Рут, я не виновата, не виновата», поскольку царапины на лице Пэдди говорили сами за себя.

С того дня их супружеское ложе превратилось в поле битвы. В конце концов Пэдди привел к жене священника, который заставил Рут выполнять супружеские обязанности, пригрозив ей проклятием и вечными муками в аду.

Рут никогда не задавалась вопросом, почему Лиззи все эти годы оставалась жить у них. Куда было деваться одинокой женщине с ребенком? И кроме того, Пэдди был просто обязан позаботиться о ней, после того как она родила ему ребенка.

И вот теперь этот ребенок, избитый, умирал в больнице. Что же Лиззи будет делать без него? Рори проникся к ней презрением с того самого дня, когда узнал, что она его мать. Однако это не уменьшило ее любви к нему. Странно, но Рут завидовала Лиззи. Хотя она знала, что Рори любит не Лиззи, а ее, она все равно завидовала Лиззи, потому что та была его матерью.

Рори пришел в сознание в восемь часов утра в понедельник. Лиззи сидела возле его койки, и Рори посмотрел на нее, не узнавая, а когда он, превозмогая боль, разомкнул губы, Лиззи наклонилась, поднеся ухо к его губам. Она смогла разобрать только пару слов, которые повторила несколько раз сочувственным тоном.

— Да-да, мой мальчик. Очень жаль, очень жаль. Конечно, очень жаль.

Врачи сказали, что Рори выкарабкается, поэтому ей сейчас лучше уйти из палаты, но к вечеру она может вернуться.

Не возражая на этот раз, Лиззи покинула больницу. Но отправилась не домой, а в католическую церковь, в которой раньше никогда не бывала, потому что обычно посещала церковь в Джарроу. Дождавшись окончания службы, Лиззи подошла к священнику, не демонстрируя при этом благоговейного почтения к его сану, и сообщила, что ее сын умирает в больнице. А затем попросила его проследить за последними приготовлениями. Священник спросил, откуда она, потом задал еще несколько вопросов. Он не выказал ей сочувствия, ему не понравилось ее поведение. Лиззи была бесцеремонной женщиной, говорила со священником без должного почтения, да и не сунула ему ничего в руку. Однако она пообещала, что, если ее сын выживет, она закажет мессу.

Священник заметил, что женщина вышла из церкви, не опустив в кружку для пожертвований даже мелкой монеты.

Лиззи тоже не понравился священник, он совсем не походил на священника из церкви в Джарроу. Но затем она подумала, что нет никакой разницы в том, кто провожает в последний путь, лишь бы это было сделано как положено.

Было около двух часов дня, когда Лиззи, уже накидывая шаль, чтобы вернуться в больницу, выглянула в окно.

— Джон Джордж идет, — сказала она. — Наверное, услышал о несчастье с Рори.

Она открыла дверь и увидела бледное, осунувшееся лицо Джона Джорджа.

— Входи, парень, входи.

Он прошел в комнату, остановился посередине, обвел взглядом присутствующих и хотел уже было заговорить, но Рут опередила его:

— Значит, и до тебя уже дошло, да?

— Что дошло? — удивился Джон Джордж.

— Известие о несчастье с Рори.

— С Рори? Я… я как раз ищу его.

— Так, значит, ты ничего не знаешь?

Джон Джордж повернулся к Лиззи:

— Лиззи, чего я не знаю? Что… что с ним случилось?

— Ох, парень. — Лиззи прижала ладонь к щеке. — Ты хочешь сказать, что ничего не слышал? Джимми собирался в перерыв сбегать к мистеру Кину и сообщить ему.

— К мистеру Кину?

— Да. Садись, парень. — Рут почти силком усадила Джона Джорджа на стул. Он в оцепенении уставился на нее, затем промолвил:

— Мистера Кина нет в конторе. Мисс Кин… она приходила. А где же Рори?

— Он в больнице, Джон Джордж. Его до смерти избили.

Джон Джордж подался вперед, положил руки на стол и уронил на них голову. Женщины подошли к нему, и Лиззи пробормотала:

— Я понимаю твои чувства.

Через некоторое время Джон Джордж поднял голову, перевел взгляд с одной женщины на другую и тихо спросил:

— Значит, он умер?