Мистер Ричардсон, полный мужчина лет сорока, работал вместе с Джимми на верфи Бейкера, но с радостью перешел работать на верфь Джимми, когда Рори предложил ему на пять шиллингов в неделю больше. Но мистер Ричардсон был женатым человеком, имел семью, поэтому не мог постоянно составлять компанию Джимми вечерами.
— Большое спасибо, что остались, мистер Ричардсон, — поблагодарила Шарлотта.
— Всегда к вашим услугам, мадам.
— Спасибо, мистер Ричардсон, мы этого не забудем.
Ричардсон кивнул и расплылся в улыбке. Шарлотта поднялась со стула и взглянула на Рори.
— Ну, ты доволен?
Рори не успел ответить, а Шарлотта уже повернулась к Джимми со словами:
— Джимми, беда вашего брата в том, что он никак не может признать — вы уже самостоятельный молодой мужчина, а не молоденький подмастерье.
Джимми рассмеялся и, приосанившись, заявил шутливым тоном:
— Мы еще ему покажем, правда? Если увидите его, то передайте, что как-нибудь я надаю ему тумаков за это. Передадите?
Рори залепил брату легкий подзатыльник.
— Ты всегда был легкомысленным, братишка, таким и останешься на всю жизнь.
— Легкомысленный? А то, что ты заявился сюда в такую темень и в дождь, разве это не легкомыслие? И не только себя, но и жену подвергаешь опасности.
— Она вызвалась охранять меня, — отшутился Рори. — Если бы кто-то напал на меня, им бы не поздоровилось. — Он взял Шарлотту за руку и повел к двери, напомнив брату: — Не забудь запереть дверь.
— Ладно, не беспокойся.
Рори и Шарлотта под дождем поспешили домой. Они шли такими закоулками, по которым и днем-то было небезопасно ходить. «Джимми прав, — подумал Рори. — Безумие с моей стороны привести ее сюда в такое время».
Шарлотта поняла его состояние, и, когда они наконец выбрались на главную улицу, сказала:
— Все, теперь можешь расслабиться.
Рори ничего не ответил, только облегченно вздохнул, еще раз убедившись в том, какая Шарлотта замечательная женщина. Поскольку и за Джимми не стоило теперь беспокоиться, Рори вспомнил их разговор в гостиной и спросил:
— Ты собиралась сообщить мне две новости. Какая же вторая?
— Подожди до дома, мне трудно говорить в такой дождь.
— И поделом тебе, нужно было остаться дома.
— Ну конечно, сидеть и переживать, когда ты вернешься.
— Ты замечательная женщина, Шарлотта. Ты ведь знаешь это, правда?
— Да, знаю. Я знаю это уже пять месяцев и три дня.
— Ох, Шарлотта. — Рори обнял жену и крепко прижал к себе.
Шарлотта приняла ванну, надела светло-серую ночную рубашку и пеньюар такого же цвета. Подобный ночной наряд можно было увидеть на открытках, которые моряки привозили из-за границы, главным образом из Франции.
Рори уже начал привыкать к тому, что видит жену как одетой, так и раздетой, вот как сейчас. Надо сказать, что его собственный ночной наряд заставил бы скромных женщин отвернуться или закрыть глаза, поскольку его фланелевая светло-голубая ночная рубашка была почти такой же тонкой и прозрачной, как кашемир. Эта рубашка являлась одним из многочисленных подарков Шарлотты. Когда он первый раз надел ее, то пытался скрыть свое смущение за шутками. Но теперь он вообще не обращал внимания на рубашки, каждый раз перед сном надевая свежую.
Когда он вышел из гардеробной в спальню, Шарлотта сидела на краю кровати, в этот момент в свете ночника она показалась Рори какой-то воздушной. У него даже мелькнула мысль, что если он сейчас распахнет окно, то ветер вынесет ее из комнаты. Он опустился на кровать рядом с Шарлоттой, скрестил руки на груди и посмотрел на нее.
— Ну давай, выкладывай, какую новость ты утаила от меня?
— Да ничего я от тебя не утаивала, просто не успела сказать. Понимаешь, я беременна.
— Бе... беременна?
Глядя на Рори, раскрывшего рот от изумления, Шарлотта продолжила:
— Да, я женщина с дитем во чреве, как это говорится в Библии.