Прерванная игра

-- Что ты здесь делаешь?

Он не услышал вопроса. Невидящими остекленевшими глазами он как будто смотрел сквозь меня и продолжал бормотать:

- Реле и банки под индексом семьсот пятьдесят четыре соединить с клеммами -одиннадцать и тринадцать.

В руках у него был металлический шар размером чуть больше футбольного мяча. Несколько гибких проводников соединяли шар с системами неподвижных блоков главного пульта. Толстый жгут проводника одним концом уходил в массивную плиту. Она, как, постамент конного памятника, возвышалась посреди помещения. Герий пристально разглядывал шар, держа его на весу. Наконец отыскал что-то и сунул указательный палец в полое отверстие. Шар выпал из рук, но не брякнулся на плиту, как я ожидал, а мягко осел на нее. Не вынимая пальца, Герий другой рукой стал перебирать трехзубые якоря, которые выглядывали из гнезд пульта, похожие на телефонные фишки.

- Тринадцать,- сказал он и вытянул один из якорьков. За ним из гнезда потащился гибкий коричневый провод.

Нужна была еще одна секунда, чтобы закрепить якорь в отверстие шара. Сильным толчком я повалил Герия на пол. Он упал, не выпустив из рук ни шара, ни якоря. И, словно ничего не произошло, продолжал тянуть якорь к отверстию. Я попытался пинком выбить у него шар, но только отшиб ногу - с таким же успехом можно было пнуть двухпудовую гирю. Я скорчился от боли. Герий в это время подвел якорь вплотную к отверстию.

Под руку попалась увесистая колотушка. Я саданул Герия по руке. Он разжал пальцы - якорек выскользнул на пол.

Все еще не обращая на меня внимания, он, извиваясь по-кошачьи, ползком погнался за ускользающим от него якорем - тот под -действием пружины возвращался в гнездо. Герий поймал якорь. Я навалился на него сверху, схватил за руки. Наверно, мне легче было бы совладать с гориллой. Вместе со мною он поднялся на ноги и движением плеч стряхнул меня.

...Кажется, он только теперь и заметил меня. Гримаса ярости искривила его лицо. Звериным прыжком он обрушил на меня все восемьдесят килограммов своего полноценного земтерского тела. Я думал, мои ребра не выдержат. Почти теряя сознание, мне удалось извернуться и лягнуть его коленом в подбородок. Лязгнули челюсти.

"Нокаут",-подумал я. Меня самого мутило, я еле держался на ногах. Нельзя было терять времени.

Кроме молотка нашлись большие ножницы. Я крушил и кромсал все, что попадалось под руку. Жгуты соединительной проводки были на редкость прочными, мне с трудом удавалось перерезать их.

Я с удовлетворением осматривал следы учиненного погрома. Теперь уже только специалист смог бы разобраться, что к чему.

Герий, сидя на полу, удивленно озирался. На всякий случай я покрепче стиснул рукоятку молотка: мне вовсе не улыбалось вторично попасть в его лапищи. Но похоже, он не торопился нападать. Взгляд его стал осмысленным. Он осторожно притронулся к подбородку и сплюнул. Слюна была с кровью. Поднял на меня детские страдальческие глаза, будто спрашивал: "За что?"

Мне было стыдно смотреть в его простодушное лицо. Невозможно поверить, что минуту назад он походил на зверя.

- Что ты тут делал? Что значит реле и банки под индексом семьсот пятьдесят четыре?

Он хлопал глазами...

Я попытался еще говорить с ним на языке Виктора. Он явноне понимал меня.

-Кто тебя научил подключать новые блоки к машинной памяти? - спросил я по-земтерски.

- Блоки?..-переспросил он недоуменно.

- Где ты был до этого?

- Там,-он как-то неопределенно махнул рукой.

- Где там?

Короткие морщины пересекли его лоб.

- Я плохо помню... Там было страшно. Большая пустая комната, и длинная змея с ледяным глазом...

"Вот оно что..."-подумал я.

Мне пришлось помочь Герию подняться на ноги. Я чувствовал, как слабы его мускулы. Он еле шевелился. А ведь только что в его теле была спружинена медвежья сила.

- За что ты ударил меня?-жалобно произнес он.

- Это произошло невзначай,- оправдался я.

Он едва притронулся к пище. Я отвел его в спальню и уложил в постель.

У камина остались трое, остальные разбрелись по своим спальням, как скучающие курортники в слякотную погоду. Итгол завороженно смотрел на огонь. Щуплая Игара занимала меньше половины сидения. На всех нас троих униформа с чужого плеча выглядела нелепо, особенно на Игаре, Свитер висел мешком, в складках невозможно было различить геометрический рисунок, который на Земтере служил ей паспортом. Однако ее это нисколько не смущало.

Игара закатала рукава повыше, чтобы не мешали. Холеные руки, не знавшие работы, походили на восковые слепки.