Препод 2

Внезапно послышался какой-то шум, дверь приёмной распахнулась и ввалившийся туда бледный, с бисеринками пота на лице, преподаватель, задыхаясь произнёс:

— Там, снаружи, смотрите!

Все тут же прильнули к окнам.

— Что там? — чувствуя холодок, переспросил я.

Окна оккупировали настолько плотно, что не было никакой возможности к ним пробиться. Даже Нодерляйн пришлось применить Рагырду в качестве ледокола, чтобы добраться к ним самой.

Пару секунд она молча всматривалась туда, затем повернулась и, сглотнув, ответила:

— Лич.

Никто кроме ректора не решался произнести это страшное слово, но стоило ему прозвучать, как помещение заполнили испуганные крики и сетования. А я стоял будто оглушенный, пытаясь осмыслить почему же у меня всё всегда наперекосяк. Взгляд мой машинально скользил по лицам заполонивших кабинет людей. Непривычно заострившееся и посеревшее, — понтийки, сосредоточенное, — Калистратиса, белое, с закушенной губой, — Сильвии. Четвёрка легатов старалась сохранять невозмутимость, но даже их проняло до самых печёнок.

Шум всё усиливался, как вдруг на меня сошло какое-то сверхестественное спокойствие. Разом убравшее мандраж и зарождающуюся панику.

— Тихо! — гаркнул я, чувствуя как внутри ворочается и глухо ворчит какое-то новое чувство.

А затем понял, что это ярость. Бурлящая и в то же время холодная как сибирские морозы. Взревел медведем повторно, когда не все замолчали с первого раза. Произнёс скалясь:

— Так-то лучше. А теперь все живо в большой зал к студентам.

На удивление, все безропотно подчинились, и людской поток стал просачиваться сквозь проём в коридор.

Посмотрев на легатов, чуть наклонил голову:

— Господа, боюсь, вы тут ничем не поможете, идите к остальным.

— И то верно, — ответил Птолим за всех.

Проходя мимо, чуть притормозил, вглядываясь мне в глаза, затем кивнул:

— Действуйте… командир, — закончил он с ухмылкой.

Глядел я в спины уходящих людей с мрачным фатализмом. Потому что понимал, — это моя война и только моя. Потому, что лич тут только из-за меня.

— Ну что, командир, что будем делать? — послышался вдруг голос из-за спины.

Я резко обернулся и увидел всё тех же Сильвию с Рагырдой и Калистратисом, что никуда не ушли, как оказалось, оставшись со мной. Их я, признаться, за всеми этими мрачными мыслями и не заметил.

Командиром, вслед за легатом, меня назвала Рагырда. Я поискал в её глазах иронию, но не нашел. Буркнул:

— Да какой из меня командир.

— Нормальный, — ответил магистр, подмигнув, — видали и хуже.

Дёрнув плечом, я насупился и подошёл к окну, разглядывая сквозь него лича. Первого же взгляда на него хватило, чтобы понять, — это тот самый. Если и были какие-то сомнения, то они развеялись как дым. Не узнать, практически, творения рук своих, было нельзя.

— Висит, — задумчиво проговорил я, упираясь лбом в стекло.

— Висит, — хором повторили за мной остальные, также вглядываясь в фигуру в небе.

Лич и в самом деле, просто парил где-то на уровне шпиля замковой башни, чуть в стороне от неё и, казалось, больше ничего не делал. Ни пассов руками, ни каких-то перемещений. Но стоило переключиться на некрозрение, как сразу проявились нематериальные зелёные щупальца, что в изобилии струились от лича охватывая замок со всех сторон. Самого его тоже прикрывала сфера некроэнергии невероятной плотности. И как, спрашивается, его убивать?

Я указал на щупальца, но кроме осторожного предположения, что это какой-то некромагический ритуал, ничего дельного не услышал.

— Понятно, что некромагический, — проворчал я, — знать бы, какой? Ладно, надо посмотреть, куда он эти щупальца протянул. Может так станет яснее.

Полчаса беготни по замку позволили понять, что щупальца свои лич запустил не абы куда. Они упирались в узлы в стенах замка и внешних стенах где-то на метра три ниже уровня земной поверхности. Похоже что-то находящееся там было заложено ещё при закладке фундамента всего комплекса. Ещё при древних.

— План Академии! — потребовал я, вернувшись в приёмную.

А когда тот расстелили на столе, принялся отмечать выявленные узлы на плане. Сначала точками, а затем, выявив в них систему, стал соединять точки линиями.

Когда последняя линия легла на план, я чуть отодвинулся, давая всем ознакомиться получившимся рисунком, и устало произнёс:

— Ну что, более-менее становится понятно.

Линии чертил я от души, поэтому план Академии накрывала жирная чёткая пентаграмма. Правда несколько иная, чем та, которую используют для призыва всяких мелких демонов. С более длинными и тонкими лучами.

— Только не пойму, кого он собирается призвать.

— Это не пентаграмма призыва, — произнёс Калистратис, склоняясь над столом.

— А что?

— Это поглотитель душ.

— Срань господня! — выдохнула Сильвия.

— Воин, не допусти, — посерев, вторила ей понтийка, хватаясь за рукояти своих мечей как за спасательный круг.

Память Вольдемара спасовала, про поглотитель душ он не слышал, но даже по одному названию стало понятно, что это что-то очень нехорошее.

— Что она делает? — уточнил я.