Преодолевая барьеры

Соответственно, техника владения таким мечом очень специфична. Но зато оказалось, что такое поле можно создать вокруг какого-то объекта. Это я понял, когда разобрал один меч. На самом деле там при включении выстреливала на определенное расстояние тонкая, почти невидимая нить, вокруг которой и формировалось поле. Ну, там еще кое-что было – какие-то волновые эффекты, физические процессы. Сложный агрегат оказался по функционалу, но по структуре достаточно простой, чтобы такие вещи было хоть как-то выгодно производить. Ну, мне так показалось. И, между прочим, агрегат, перенастраиваемый в очень широких диапазонах, вплоть до потери работоспособности как меча. Кстати, нить та не вечна, при перерубании другим мечом тоже может отрезаться – нити, если столкнутся, резонируют и разрушаются. В рукоятке, кроме портативного реактора, располагалась и такая примитивная вещь, как катушка с этой нитью. Правда, один раз попался меч, где была не катушка, а какое-то устройство, выплевывающее нить из емкости по типу паучьей «стрелялки» паутиной. Экземпляр был немного более технологичен.

Вот тогда я и рассчитал, как можно использовать такое поле. Здешние стены не прорубались насквозь, но на десяток сантиметров разрезались. Серых же вообще будто и не было – ленты проходили их насквозь, ни на миг не задерживаясь. Довольно забавно, особенно если учесть, что земной боевой скаф с экзоскелетом из разных спецматериалов разрубался с трудом и не с первого раза, а здесь – типа инопланетные космические технологии! Хотя вроде бы Кораблев говорил, что многие материалы на Земле создавали одаренные. Тогда вполне может быть.

Ладно, пора заканчивать – Драко нашел Элхора. Я огляделся, отбросил бичи (они тут же пропали, развеянные) и резко развел руки в стороны. Те, кто еще остался на ногах и находился в движении, просто развалились на куски. Это я овеществил силовые нанонити, которые раскинул повсюду еще во время разминки. Ну, сделал самый простой вариант: сформировал по центру зала плетение, которое выстрелило в стороны нити, прицепившиеся к стенам, а еще по типу моей старой сигналки между собой соединялись, превращая все вокруг в опутанное паутиной пространство. Ну и к стенам цеплялись, понятное дело. Естественно, о себе я позаботился, чтобы не пострадать. Нравятся мне такие бомбочки-ловушки. А руками водить – это просто игра. Даже не на публику, а просто как-то приятней самому.

Развеяв плетение, я пошел к отверстию, аккуратно обходя части тел и небольшие лужи. Эти серые обладали на удивление малым количеством внутренней жидкости типа крови. Еще более удивительно, что я был почти спокоен. Только убедившись, что Алиеле ничего плохого не грозит, заметил, что из меня будто выпустили воздух. Не знаю, что там с совместимостью, – по мне, это все еще не очень понятная штука, независимо от того, что говорят или думают на ее счет веганцы и мой биокомп, однако к этой девчонке я буквально за пару встреч привязался. И очень сильно. Все-таки понятие любви – это девчоночья идея, а вот такое материальное, кондовое объяснение энергетической совместимостью – это как-то мне более понятно и приятно. Правда, у веганцев (или, правильнее, у веганок) понятие «совместимость», кажется, окружено и облеплено всякими психологическими заморочками, но вроде бы совсем не страшными.

Конечно, я не стал пацифистом, что можно видеть по кускам этих тел (пнул одно, и оно влепилось в потолок). Мне кажется неправильным утверждение, что добром можно победить зло. Вернее, не так. Дело в том, что, на мой взгляд, зло – это не абстрактное понятие, как и добро. Эти понятия наполняются смыслом самими людьми. Где-то считается, что людей кушать плохо, а где-то человечина – праздничное блюдо для дорогого гостя. Где-то спасти инвалида от смерти – добро, а где-то – зло, ведущее к деградации и дальнейшему уничтожению небольшой популяции людей. Все это зависит от стольких вещей, что в конце концов теряет смысл, если его пытаться искать абстрактно. Поэтому эти понятия привязаны к социуму и имеют значение только в нем. И вот тогда они наполнены смыслом и должны культивироваться, так как от этого зависит выживание социума. Ну или сохранение его стабильности.

Так вот, ко мне все еще применимы понятийные схемы добра и зла того социума, в котором я родился, вырос, и другого, в котором я потом жил в ином мире. А принятие лунгрийской простоты жизни – око за око, хотя, конечно, не везде там так было, – и возможность жить вне общества или в нем, но подчиняясь только своим правилам, не оглядываясь на местные, раскрепостили меня в этом плане. Часто это может вести к психической деформации, а говоря проще – свести с ума от безнаказанности, и я это прекрасно понимаю, но надеюсь, что достаточно осторожен и пока вполне адекватен.