Читаем Преодоление полностью

Сохатый решает дать задание стрелку-радисту связаться с аэродромом, чтобы уточнить прогноз на ближайший час. Подключает свой телефон к его кабине. В наушниках шлемофона на высокой ноте зазвучала быстрая морзянка. Пришлось ждать, старшина принимал полигонное донесение о результатах бомбометания экипажей.

"Надо точнее представить сложившуюся синоптическую обстановку", решает Сохатый.

Самолет уже не потряхивает, а болтает с пристрастием. "На что можно рассчитывать? Ближайший ко мне экипаж прошел последний запасный аэродром. Значит, хочет садиться дома. Надо его спросить".

― Сто двадцатый, дай "Граниту" информацию о погоде и общей обстановке!

Закончив говорить, Сохатый посмотрел на часы, желая проверить оперативность командира эскадрильи.

― "Гранит", докладываю: на запасных ― дождь и грозовое положение. У нас то же самое. Иду домой. Гарантируют двадцать ― тридцать минут приемной погоды. Иван остался доволен собранностью впереди идущего майора. На ответ тому понадобилось всего двадцать секунд.

― Понял! Передай: мне лететь сорок минут. Подойду ближе, запрошу погоду и тогда приму окончательное решение. А у вас главное ― чтобы летчики не горячились, действовали спокойно.

Впереди все чаще, все ярче, все шире загорались сполохи грозового пожара, слепящим пурпуром раскрашивая облака. И после каждого наката световой волны на самолет ночь казалась еще темнее.

По стеклам кабины, став видимым, струился поток наэлектризованного воздуха, и Сохатому казалось, что вместо прозрачного плексигласа фонаря над головой у него ― полотно, сотканное из голубого холодного огня. Воздух, поступающий в кабину из трубок обдува стекол фонаря, оторвавшись от металла на сантиметр, тоже начинал светиться, разливался по остеклению и создавал впечатление, что в кабину нагнетался не воздух, а самовоспламеняющийся газ. Шевелящийся на стеклах огонь снаружи и он же, растекающийся по стеклам изнутри, в сочетании с голубоватым ореолом ламп подсветки приборов наполнили кабину плотной дымчатой колеблющейся массой напряжения, давление которой уже слышал на себе Сохатый.

Почувствовав горячее прикосновение к лицу, Иван потуже подтянул к лицу маску и перешел на дыхание чистым кислородом. Затем выключил аэронавигационные огни, чтобы получше осмотреть бомбардировщик. Ему стали видны консоли крыла, на которых располагались электроразрядники. И его взору представилось редкое по красоте, но не очень приятное для пилота зрелище: с крыльев в атмосферу стекали раскаленные добела электрические ручейки, будто крылья, нагревшись отг трения о воздух, начали с концов плавиться… Сколько сотен или тысяч вольт напряжения сейчас нес на Себе самолет, трудно было представить.

Вспышки молний притягивали к себе взгляд, мешали наблюдать за приборами, вызывая каждый раз временную слепоту. Каждый новый зигзаг огненной змеи казался ему совсем близким: глаз, не имея в ночи опоры на другие предметы, не мог определить расстояния. Обеззвученная шумом работы двигателей дьявольская симфония света до предела напрягала нервы. Автопилот с болтанкой уже не справлялся, и Сохатый выключил его. Вел корабль вручную, и оторвать взгляд от приборной доски теперь ему было трудно. Броскам машины вверх и вниз он не сопротивлялся ― это позволяло снизить немного нагрузку на крыло от рывков воздушных струй. Ивану Анисимовичу было тревожней, чем в самом тяжелом боевом полете. В бою с любым врагом можно было бороться на равных и победить его. Сейчас же самолет ― игрушка в разгуле стихий, и многое зависит от случая.

― Штурман, мне надоел этот фейерверк сатаны, ― сказал Сохатый. Работать мешает. Хоть и не положено этого, зашториваю полностью кабину, чтобы не слепнуть.

― Понял вас, закрывайтесь. За грозовыми облаками я с помощью локатора наблюдаю. Пока они не сплошные. Дырки есть, сквозь них и пройдем.

Под плотной шторой в кабине стало спокойней. Фонарь, задрапированный плотным белым материалом, уже не казался горящей голубой каплей. Сохатый знал, что бесовское веселье стихии продолжается, но в кабине лампы ультрафиолетового света ровно высвечивали приборы. По-кабинетному мирно крутился вентилятор, обдувая разгоряченное лицо.

Конечно, покой весьма относительный. Болтанка и команды штурмана не давали Сохатому передышки.

― Разворот вправо… Хватит… Давай влево… Еще влево… Так держать… Гроза справа десять, гроза слева пять километров, ― то и дело слышался голос Шатурова.

― Почему, штурман, проходим не точно посередке?

― Справа более объемный грозовой очаг. Он опасней.

― Не слишком ли ты веришь своей трубе? Кто их ночью разберет: какая из них серая, а которая черная в крапинку?

― Я в них-то не разбираюсь. Локатор подсказывает.

― Подсказывает… Смотри крутись, да не заблудись. Керосинчику в баках не очень много.

Ворчал на Шатурова Иван Анисимович для порядка, чтобы тот злее был. Если штурман сердит, то пощады летчику от него ждать не приходилось. Тогда он требовал и курс, и скорость, и высоту полета выдержать тютелька в тютельку.

― Не подтрунивай, командир, и так тошно. Как там на земле?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии