Преображения (СИ)

— Он исчез, — произнесла Барбара вслух, сердито откладывая оказавшийся бесполезным айфон. — Исчез…

И все равно девушка не могла в это поверить. Вчера вечером, покидая квартиру, она оставляла Майкла в состоянии пускай мрачном, но живом… а теперь… все? Конец?

— Нет! — прошептала Барбара, снова ощущая упадок сил. Энтузиазм угас. — Я еще подожду…

И она ждала, упрямо ждала допоздна, сидя в кресле у окна и то и дело выглядывая наружу, на улицу, в надежде увидеть Майкла… но вот уже стемнело, а он по-прежнему не возвращался. И когда девушка в очередной раз покосилась на настенные часы, стрелки показывали начало десятого вечера. Пора было посмотреть правде в глаза… и попробовать смириться… привыкнуть к мысли, что Майкл не вернется, никогда не вернется.

И в этот миг в ней что-то сломалось, умерло — наверное, та частица души или сердца, которая принадлежала Майклу, принадлежала несмотря ни на что.

— Пошло все к черту, — зло пробормотала Барбара, рывком поднимая себя из кресла.

Зябко ежась, девушка огляделась по сторонам, словно видела комнатку впервые. За те часы, что она просидела в кресле, помещение успело погрузиться в полумрак и теперь пугало резко очерченными тенями.

Барбаре сделалось не по себе. Только сейчас она осознала, что именно здесь, в этой самой квартире, близкий ей человек несколько недель находился в состоянии глубочайшей депрессии, следы которой, казалось, отпечатались на каждом предмете интерьера… все вокруг несло на себе след отчаяния. Все вокруг кричало о нежелании жить…

Девушке стало холодно — не из-за температуры воздуха, а из-за градуса эмоций, которые пропитали каждый миллиметр пространства. Она начала задыхаться, ей физически не хватало воздуха. И еще казалось, что вот-вот из-за темного угла выскользнет Майкл — но не ее живой Майл, с широкой улыбкой и сияющими глазами… и даже не тот апатичный парень, который мучил ее последние дни… она боялась увидеть Майла с мертвенной кожей и пустым взглядом — того, кто уже пополнил число обитателей Мира Теней.

Подгоняемая этим иррациональным навязчивым страхом, Барбара торопливо включила свет во всех помещениях квартиры… полегчало, однако тревога унялась не полностью.

— Я не могу тут оставаться, — пробормотала девушка себе под нос. Конечно, глупо было говорить вслух, с самой собой в роли собеседницы, но звук собственного голоса немного успокаивал, доказывая, что она, Барбара, до сих пор жива. — Не могу…

Девушка спешно переоделась, причем наряд выбрала довольно смелый, даже откровенный, и в тон ему нанесла макияж. Такой стиль был совершенно не в ее вкусе, но сейчас ей хотелось выглядеть как можно ярче, это служило своего рода защитным костюмом. Никто не должен видеть ее лица — настоящего, без маски, лица, искаженного отчаянием и страхом.

…Полчаса спустя Барбара сидела в одном из баров, в полном одиночестве, и планомерно накачивалась спиртным. Она начала с безобидных коктейльчиков, которые с каждым новым бокалом становились все более алкогольными, а завершила вечер просто вином… пить без компании — плохой признак, но ей было безразлично. Как не волновало и впечатление, которое производит девушка, пьющая тет-а-тет с собственной персоной, да еще в таком сомнительном месте. Причем если вчера все выглядело вполне пристойно, то сегодня напоминало начало алкоголизма… или затяжной депрессии.

Как и в минувший вечер, к ней пару раз подходили разнокалиберные мужчины в надежде завязать знакомство: от респектабельных импозантных господинов до подозрительных типов… впрочем, и те, и другие явно имели не самые добрые намерения, просто некоторым горе-кавалерам хватало смекалки маскировать свои желания красивыми словами. Барбара всех грубо отшивала, не пытаясь, как вчера, сохранять хотя бы видимость вежливости.

— Вы грустите, я вижу, — услышала девушка сквозь гул в ушах. К этому моменту она уже туго соображала, выпитое давало о себе знать… среди прочего, ее начало подташнивать.

— Нет, веселюсь, как видите… — буркнула она, покосившись на очередного приставалу. Этот был поприличнее прочих… высокий, статный, темноволосый… вроде бы молодой и красивый… хотя судить о внешности трудно, когда мир теряет четкость.

— Веселитесь? — повторил мужчина, без спросу присаживаясь за ее столик. — Не похоже…

— Разве? — она издала пьяный смешок и кивнула на свой бокал. — А это что, по-вашему?

— Это ваша депрессия, я полагаю… ваша печаль.

Барбара выругалась, громко и совершенно не по-женски. Иных восхищало ее умение смачно выражаться, кое-кого отпугивало… его же как будто оставило равнодушным, даже слегка позабавило.

— Давайте представлюсь, — предложил он. — Меня зовут Людовик.

— Меня Барбара, — отозвалась она, залпом допивая вино. — Не буду врать, что приятно познакомиться.

— Неужто неприятно? — усмехнулся Людовик.

— А, мне плевать…

— Плевать — это плохо. Любой гнев лучше безразличия.

Барбара нахмурилась. Нечто подобное она не так давно твердила и Майклу, используя, правда, более грубые выражения… слышать аналогичные обвинения в свой адрес было неприятно и обидно.