Преображение мира

Хейзл слышала, что голос Дика полон сочувствия и сострадания и к ней, и к Паоле, но пусть даже Хейзл восхищалась способностью мужа к переживаниям, она с особой остротой ощутила свою беззащитность. Стоило ей подумать, что именно так Дик и должен говорить, коль скоро он собрался бросить семью, как у нее перехватило дыхание.

— Ты пока остаешься там? — осмелилась спросить Хейзл.

— В общем-то… да. Во всяком случае, еще побуду после похорон. Они состоятся на следующей неделе. Но только если ты не против.

Что она могла ответить? Дик отсутствовал уже почти четыре недели, куда больше, чем ее устраивало, тем более что между ними осталось столько нерешенных вопросов. Отчаянно захотелось плакать, но нет, этого нельзя делать.

Дик конечно же вернется, когда сочтет нужным. К ней и детям, а не к Паоле. Но эгоистические рассуждения испарились, стоило Хейзл подумать о Паоле, о тех жертвах, которые она приносила матери, и об образовавшейся теперь в ее жизни огромной зияющей пустоте. Голос Хейзл обрел мягкие сочувственные нотки, и она прошептала:

— Конечно, Дик. Оставайся, сколько нужно.

— Особо задерживаться я вроде не должен, поездка в Германию оказалась успешной, а погода явно обещает такой урожай, которого тут не видывали много лет. Строго говоря, если все пойдет по плану, то в течение нескольких лет виноградник будет приносить приличный доход — впервые за всю свою историю.

— Ясно.

Дик был настолько увлечен и возделыванием виноградника Паолы, и разрешением проблем самой Паолы, что Хейзл пришлось напомнить себе: иным ее муж и быть не может. Все успехи Дика зижделись исключительно на его настойчивости и преданности делу. Когда он брался за что-нибудь, то работал с полной отдачей, на двести процентов, что и было причиной пересудов завистников. Хейзл заставила себя выказать энтузиазм.

— Так это же просто чудесно! — радостно воскликнула она. — И когда Паола справится с горем и успокоится, думаю, она придет к тому же выводу.

— Она справится, — охотно согласился Дик. — Справится. А как у тебя дела, дорогая? — спохватившись, добавил он. — Чем ты занималась все это время?

Вспомнив слова Валери, что папа не любит тайн, Хейзл открыла было рот, чтобы поведать Дику о своих успехах и замыслах, но передумала. Она сказала себе, что еще придет время громогласно объявить, сколько фунтов потеряла и как заставила себя наслаждаться нагрузками, или рассказать об уверенности Расселла, что он сможет сделать ее историю основой яркой книги. Тем более что с ее стороны было бы крайне бестактно сообщать столь радостные известия, ведь Дик находится в доме, погруженном в скорбь и печаль. Кроме того, разве ей не хочется преподнести мужу сюрприз? изумить его?

В течение многих лет Хейзл не уделяла своей внешности много внимания, разве что старалась прилично выглядеть, но встреча в ресторане нанесла огромный урон ее уверенности в себе. Грубые замечания Делии и Мэгги заставили ее посмотреть на себя другими глазами. Совершенно обыкновенная женщина, которой выпала удача выйти замуж за необыкновенного мужчину. Из чего проистекает начало конца. Это всем известно.

Хейзл постоянно встречала газетные статьи о мужьях, которых переставали устраивать жены, и они меняли их на более молодых и привлекательных особ. И хотя Хейзл ни на мгновение не посмела усомниться в крепости моральных устоев Дика, которые не позволят ему опуститься до подобного, тем не менее она должна сделать все, что в ее силах, дабы избавить мужа от любых искушений!

Покидая Лондон, он попрощался с пухлой, неряшливо одетой женой. Так пусть вернется к подтянутой и привлекательной женщине, которая может — пока только теоретически! — стать автором прибыльного бестселлера о диетической кухне! Почему бы не помечтать?

— Я? — Хейзл сделала вид, что растерялась, и бросила на себя победный взгляд в зеркало, что висело в холле. — Ну, ты же знаешь меня, Дик. Ничем особенным я не занималась.

8

Такси, скрипнув тормозами, остановилось перед особняком, и Дик, вынув из бумажника три хрустящие купюры, протянул их водителю, который весело подмигнул ему.

— Вот это да! Очень любезно с вашей стороны, сэр!

— Спасибо, что доставили меня, — сдержанно улыбнулся Дик, подавив инстинктивное желание добавить, как радуется возвращению. Судя по той скорости, на которой таксист гнал по пути из Хитроу, ему явно не давали покоя лавры чемпионов ралли.

Дик захлопнул за собой дверцу, оказавшись в сумерках раннего вечера. Они сгущались на удивление быстро, и Дик с наслаждением вдохнул весенний воздух. Он скучал по Англии куда больше, чем предполагал, и еще сильнее — по жене и детям. Он заметил обилие нарциссов, золотистые головки которых танцевали в подоконных ящиках и вдоль дорожки, и поднял голову посмотреть на окна своей квартиры, которые Хейзл неизменно украшала радугой весенних цветов. Заметив, что в этом году нет ни одного цветка, Дик удивленно вытаращил глаза. Ни нарциссов, ни тюльпанов, ни даже гиацинтов, по поводу которых Дик часто шутил, что Хейзл подбирает их под цвет своих глаз. Ни одного!