Преобладающая страсть. том 2

Заявление Ника записывали на пленку для показа в шестичасовых новостях. Ник сидел на том же стуле, на котором Валери записывала свои четырехминутки для «Взрыва». Через небольшое окно, расположенное за стулом, можно было видеть монитор, демонстрировавший пленку с записью действий демонстрантов.

– Я, Николас Филдинг, президент компании РН, – начал Ник, глядя в объектив телекамеры и читая текст по монитору. Он был напряжен и ощущал буквально каждую частицу тела. Он был не прочь уступить место перед камерой кому-нибудь другому, но знал, что не сможет пойти на это. Он владел телекомпанией, следовательно, был именно тем, кому надлежало выступить в ее защиту. – Сегодня охваченные страстью демонстранты грозили разнести нашу телекомпанию, если мы будем продолжать наши расследования проблем наших проповедников и, в частности, той проповедницы, которая благодаря телевидению имеет многочисленных последователей по всей стране. Однако я здесь вовсе не для того, чтобы осуждать демонстрантов или тех людей, которые шлют нам письма и телеграммы с теми же требованиями. Что касается меня, то считаю, что было бы гораздо хуже, если бы демонстрантов не было, если бы Америка молчала, потому что это означало бы, что никого ничто не волнует настолько, чтобы выйти на демонстрацию или попытаться изменить положение дел.

С другой стороны, мало хорошего в том, чтобы автоматически уступать требованиям толпы демонстрантов. Я выслушаю их, обдумаю предъявляемые ими требования, но я не могу уступить, если мои убеждения расходятся с их взглядами. Потому что, если бы я издал приказ только лишь чтобы удовлетворить их требования, то не было бы веских причин, чтобы на следующий день не издать другой приказ, возможно, противоречащий первому, лишь потому, что другая группа демонстрантов с новым списком требований проводит акцию перед нашим зданием. А на третий день мне, возможно, пришлось опять изменять свои приказы, чтобы удовлетворить третью толпу. Если бы я не имел собственных твердых убеждений, меня кидало бы из стороны в сторону под давлением тех, кто кричит громче других, в итоге ничего бы не делалось и никто не был бы доволен.

Тем не менее главная причина, по которой я не могу уступить, вовсе не в этом. Настоящая причина – это страсть. У демонстрантов своя страсть, у меня своя. В действительности у меня их несколько.

Это страсть к поиску истины, потому что ложь, недомолвки и тайные соглашения губительны для демократии. И единственными людьми, нравятся вам они или нет, чья работа состоит в том, чтобы разоблачать ложь, махинации и тайные сговоры, являются журналисты.

Это страсть собирать информацию и выслушивать мнение всех сторон и затем определять собственную позицию.

Это страсть, которая советует доверять вашему мнению, быть готовыми отстаивать вашу точку зрения, а также приглашать других разделить ее с вами, но не с помощью силы, а убеждением.

Именно эти страсти движут компанией РН. Пока мы работаем в ней, мы будем жить и руководствоваться ими. Если мы ошибемся, мы надеемся, вы незамедлительно дадите нам знать, но не требованиями исполнить ваши пожелания, а предложениями об улучшении нашей работы. В этом мы рассчитываем на ваше содействие. Спасибо.

Он не шевелился, продолжая серьезно глядеть в объектив пока не остановилась пленка.

– Браво, – тихо сказала Валери.

Ник повернулся, прикрыв глаза рукой от слепящего света, и увидел ее, стоявшую в стороне.

– Не знал, что ты здесь.

– Я подумала, что если бы знал, то стал бы нервничать.

– Да я и так волновался. Как у меня получилось?

– Ты был великолепен.

Он был признателен ей за похвалу; в этот момент она была профессионалом, а он новичком.

– Взгляну еще раз, что получилось, прежде чем пускать пленку в эфир, – сказал он. – Пойдем, мне хочется, чтобы ты была рядом.

Они смотрели кадры выступления в тишине, стараясь предугадать силу их воздействия.

– Не думаю, чтобы удалось остановить многих демонстрантов, – сказал Ник после просмотра, – но кое-кто из зрителей, посмотрев, может задуматься и одобрить.

– Я более заинтересована в членах правления Фонда, – сказала Валери, – интересно, догадаются ли они, что ты говорил для них, и что они смогут предпринять? Особенно Олсен, – добавила она задумчиво. – У меня такое чувство, что он непредсказуем.

Ник улыбнулся:

– Ты исходишь из того, что он смотрит наши новости.

– Да, пожалуй, ты прав; возможно, он их не смотрит. Что ж, тогда я позабочусь, чтобы он посмотрел эту передачу. Чтобы все они посмотрели. Надеюсь, извинишь, Ник, мне нужно сделать несколько звонков.

В шесть часов тридцать минут, полчаса спустя после просмотра телевизионного заявления Ника, Ларс Олсен позвонил ему в офис. Ник все еще находился в своем кабинете; они с Валери вместе смотрели программу новостей и собирались пойти пообедать.