Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

До того как я пришел по «андроповскому призыву» на работу в ЦК, я и не подозревал о существовании эзопова языка партийных документов (среди работников партийного и государственного аппаратов было много специалистов по составлению и прочтению этих документов, шифровке и расшифровке подспудных мыслей). И на этот раз, хотя доклад был о научно-техническом прогрессе, без этого условного языка не обошлось. Вот один из примеров. Для расчистки общественной атмосферы нужно было ликвидировать зоны, традиционно свободные от критики. А первой такой зоной была Москва, во главе которой стоял Виктор Васильевич Гришин. Политически его дни были сочтены. Звезда же ленинградского партийного лидера Льва Николаевича Зайкова, наоборот, восходила. Горбачев только-только вернулся из Ленинграда, куда он после своего избрания отправился прежде всего.

Читаем в докладе: «Центральный Комитет возлагает большие надежды на рабочий класс, интеллигенцию Москвы, мощный научно-производственный потенциал столицы. Хотелось бы еще раз поддержать большую работу, которую ведет Ленинградская партийная организация». Чувствуете разницу? В Москве — только надежды и остались. В Ленинграде — большая работа, которую возглавляет Зайков. Через полмесяца он стал секретарем ЦК. Через полгода Гришин отправился на пенсию…

И еще. Если я не ошибаюсь, именно после совещания по НТП в публицистике впервые появился абсолютно новый термин — «человеческий фактор». Говоря о партийной работе, Горбачев на этом совещании отметил, что она имеет дело с решающим фактором всех перемен — человеческим. А потом эти два слова, вырванные из контекста, были кем-то поставлены рядом, стали употребляться к месту и не к месту и превратились в формулу, при которой человек куда-то исчез, а его место занял некий безлико-оскорбительный «человеческий фактор».

Продолжу, однако, рассказ о главном. Итак, Политбюро обсудило и одобрило итоги совещания, которое продолжалось два дня, и поручило всем заинтересованным государственным органам учесть высказанные там конкретные предложения в готовящемся пятилетнем плане. Было отмечено, что нужна корректировка существующего хозяйственного механизма, который отторгает научно-технические достижения. Кадровые же вопросы ЦК должен держать в своих руках. В общем, это был вполне разумный, реальный план действий, нацеленных на терпеливое создание условий для развития НТП.

Безусловно, для более динамичного социально-экономического развития страны НТП имел решающее значение. Но нужно было найти катализатор, ускоритель научно-технического прогресса. Например, в начале века им стал автомобиль: он создал дороги, качественную металлургию, резиновую, лакокрасочную промышленность и т. д. Наш катализатор тоже должен был дать толчок НТП во всех отраслях народного хозяйства — металлургии, химии, кибернетике, агропромышленном комплексе и т. д. В современных условиях такую роль призвано было выполнять гражданское машиностроение.

В реализацию этой идеи активно включился Отдел машиностроения ЦК. Руководителем этого Отдела в то время был Аркадий Иванович Вольский. После моего избрания членом Политбюро в апреле 85-го года и освобождения Григория Васильевича Романова от обязанностей Секретаря ЦК и члена ПБ этот Отдел стал подчиняться мне. Вместе с машиностроительными министерствами и аппаратом Совмина он срочно готовил постановление по развитию машиностроения. В августе оно уже было принято.

Гражданское машиностроение в стране влачило существование, мало сказать, жалкое. Не было крепкой интеллектуальной базы — ни научной, ни экспериментальной. Хотя рядом был военно-промышленный комплекс (ВПК), в котором все это имелось. Но загляните в доклад Генерального на апрельском Пленуме: там ни слова о сокращении вооружений, тем более о конверсии. Там Соединенные Штаты — еще главный враг. Так что ВПК пока без работы не оставался, и гражданское машиностроение должно было выкарабкиваться из ямы само, так как сколько-нибудь серьезного механизма применения достижений военной промышленности в машиностроении для мирных нужд не существовало.

В общем, мы ориентировались на гражданское машиностроение, и решение это по сей день ошибочным не считаю. Ошибка была в ином. На пятилетку предусматривалось увеличение капитальных вложений в машиностроение в 1,8 раза. Цифра огромная. Но в стартовом энтузиазме не учли, что отрасль реально не переварит таких денег, говоря казенным языком, не освоит, что в итоге и произошло. Существенная их часть ушла на другие нужды нашей необъятной и ненасытной экономики.

К сожалению, и в те времена аппарат управления грешил радикализмом. Делать так делать! «Время требует!» слишком часто ставилось на вооружение. Правда, тогдашний радикализм не идет ни в какое сравнение с нынешним.