Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

Возможно, эту книгу прочтут не только те, кто помнит наше стремление сделать работу Правительства открытой для населения, понятной ему. Поэтому поясню. Конечно, мы не могли в «Репортаже с заседания Совета Министров СССР» воспроизвести слово в слово все многочасовое заседание. Но к чести тогдашних работников Центрального телевидения скажу, что они умели мастерски выжать из каждого выступления все самое главное, сохранить, как писала одна из газет, порой нелицеприятные для некоторых участников заседания кадры и передать атмосферу, в которой оно проходило. И буквально на следующий день все желающие уже видели и слышали, что и как обсуждалось в Совете Министров и какие решения были им приняты.

А желающих, судя по откликам, были многие миллионы: эти передачи смотрела вся страна, как почти через год стала по ночам смотреть репортажи с заседаний Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. С заседаний же ЦК и Политбюро до самого конца их существования подобной передачи так и не было. У меня осталось впечатление, что Горбачев, провозгласив гласность, боялся ее – подлинной, не фальсифицированной – больше всего. Недаром после первой нашей передачи, о которой я упомянул чуть выше, он весьма недовольным тоном сказал мне: «Так вы что там, уже совсем разделись перед телекамерой?!»

Однако, несмотря на подобное отношение со стороны Генсека и его окружения, мы не отступали от линии на все большую открытость в деятельности Правительства. Это ставило его под контроль народа, укрепляло связь с ним. Но, как и всякое сильное средство, мы использовали гласность в нашей работе достаточно осторожно, тщательно выбирая для телевизионного показа обсуждение именно самых крупных вопросов жизни страны, в том числе тех, по которым существовали различные точки зрения.

Например, много жарких и даже жестких споров было в обществе по поводу строительства канала Волга-Чограй. На заседание Президиума Совета Министров, обсуждавшего эту проблему в апреле 1989 года, были приглашены ученые, специалисты сельского хозяйства, мелиораторы, руководители органов Советской власти на местах и ряда ведущих государственных учреждений. И, конечно, пресса, в том числе телевидение. Люди из первых уст узнали аргументы за и против этого строительства, поняли, что вынесенное Правительством решение о приостановке работ на канале – единственно верное.

Возникали ситуации и посложнее. Всем памятны первые волнения в угледобывающих районах. Шахтеры работали и жили (как, впрочем, и поныне) действительно в тяжелейших условиях, которые явно не компенсировались уровнем их заработной платы и степенью социальной защищенности. Между тем в стране начала осуществляться хозяйственная реформа, стало ощущаться реальное движение к большей экономической свободе, самостоятельности. Этим не преминули воспользоваться некоторые и особенно – новые экономические структуры, где труд был несопоставимо легче шахтерского, а заработная плата неоправданно высока по сравнению с реальным вкладом в национальный доход. Все это происходило на фоне возрастающих трудностей в снабжении населения некоторыми товарами широкого потребления и продовольствием, постоянно возникающих, а точнее – во многом целенаправленно создаваемых силами, заинтересованными в дестабилизации обстановки. В общем, костер разгорался и по объективным, и по субъективным причинам. Он искусственно и искусно раздувался политиками, рвавшимися любой ценой к власти.

В таких условиях шахтерам и Правительству нужен был абсолютно честный взгляд на реальное положение вещей, нужна была правда. И думаю, что с этой точки зрения стали очень важными встречи представителей всех шахтерских регионов со мной и некоторыми другими членами Правительства. Наиболее масштабная из них состоялась 17 ноября 1989 года в Кремле, в зале заседаний Верховного Совета СССР, в ходе которой удалось договориться по многим вопросам. И опять – подробный, полуторачасовой объективный показ ее по Центральному телевидению.