Преломление. Наука видеть иначе

Оно снижает запутанность данных: понимая, мы свертываем информационный массив до более простого набора известных переменных более низкого порядка. Представьте: ваша молодая компания разработала какой-нибудь обогревательный прибор, и вы хотите целенаправленно продвигать его на рынке. Вы проводите исследование — несколько серий измерений температуры тела современных животных — и особенно принимаете во внимание скорость их теплоотдачи. Вы обнаруживаете, что все теряют тепло с разной скоростью. И чем у большего количества живых существ (включая людей) измеряете температуру, тем обширнее ваши данные. В исследованиях вы усердны и работаете с полной самоотдачей, что позволяет накопить огромный объем сведений, имеющий размерность высокого порядка. Каждое изученное животное — новая размерность, несмотря на кажущуюся простоту элементарных измерений. Но цифры ничего не говорят о том, как и почему животные по-разному теряют тепло.

Все, что нужно, — организовать эти данные, и теоретически существует масса способов это сделать. Упорядочить ли их по виду животных, цвету, типу поверхности или же комбинации одной, двух или n переменных? Каков лучший (или «правильный») способ структурировать информацию? «Правильным» будет тот метод, который даст более глубокое понимание, в нашем примере — по размеру. Кто-то уже проводил подобный эксперимент, поэтому нам известна обратная зависимость между размером и площадью поверхности: чем меньше существо, тем больше площадь его поверхности по отношению к объему. Чем обширнее пропорциональная площадь поверхности, тем больше тепла теряет животное, следовательно, тем сильнее ему нужно компенсировать теплоотдачу другими способами. Исходя из этого, необходимо методом проб и ошибок создавать условия и искать решения в эволюционном развитии.

И вот мы пришли к обобщающему принципу. То, что когда-то было огромным многоразмерным массивом данных, теперь свернулось до одноразмерного принципа. Он исходит из идеи использования сведений, но это не сами сведения. Понимание выходит за пределы ситуации, поскольку разные ситуации сворачиваются согласно их ранее неизвестной похожести, которую и содержит принцип. Это и есть понимание; когда оно происходит, вы чувствуете это мысленно. «Познавательная нагрузка» снижается, равно как и уровень тревоги и напряжения, а эмоциональное состояние улучшается.

Возвращаясь к непреклонному Людвику, которого обвинили во всех грехах: можно ли его философию применить к человеческому восприятию? Правда ли, что наша «судьба» восприятия уже «предопределена»? Действительно ли мы не можем ее контролировать, потому что она сформирована под действием сил истории и эволюции, перекрывающих свободу воли? Это совершенно не так. Вопрос «почему?» спровоцировал не только «Пражскую весну», но и Французскую и Американскую революции, а также падение Берлинской стены. Революционеров и обычных граждан, стоявших у истоков волны перемен, объединял общий вопрос: почему все происходит так, а не иначе? Если вы соберете достаточное количество людей, которые задумаются об этом, то страшные и ужасно непредсказуемые вещи могут стать возможными (но мы не в силах определить, какими они были изначально). А причина проста: вопросы «кто?», «что?», «где?» и «когда?» ведут к ответам, освещенным метафорическим фонарем — озаряющим только то пространство, которое мы можем видеть (то есть измерить). Конечно, замеры показателей необходимы, равно как и более обобщенные описания. Но данные — это не понимание. Например, в традиционной школе продолжают учить детей собирать сведения, то есть зубрить готовые ответы, но совершенно не объясняют, как понимать измеряемые данные. Это все равно что предлагать искать под фонарем ключи, оброненные где-то в другом, темном, месте. Вместо того чтобы искать в темноте, мы остаемся под фонарем и впитываем все больше и больше информации, поддающейся измерению. Несмотря на то что невероятные подвиги инженерной науки требовали некоторых подсчетов, собрать данные легко. Трудно понять. И чтобы подчеркнуть еще раз этот пункт… суть не в знаниях, а в понимании. Соответственно, когда мы думаем, почему видео-выступления на TED людей, рассказывающих со сцены о своих идеях, становятся такими популярными, то должны озаботиться не «уникальными идеями, которые нужно распространять», а «вопросами, которые стоит задавать». Хорошие вопросы (большинство не такие) раскрывают и строят связи точно так же, как мозг, выстраивая реальность… прошлое, которое мы используем, чтобы воспринимать будущее… за пределами объективной реальности, к которой нет доступа.