Прелестница

— Очень хорошо, сэр. — Мистер Уайт не переставал улыбаться. — Что же, можно сказать, все хорошо, что хорошо кончается. Да, пожалуй, мне пора, всего вам доброго. — Он хотел проститься с Мег, но воздержался и оглянулся, ожидая увидеть экипаж. Внезапно он понял, что был настолько озабочен необходимостью извиниться перед Уортеном, что не воспользовался местом в карете Монтфорда. У него было такое испуганное выражение, что Уортен, сжалившись над ним, предложил ему добраться до Норбери-Хаус на лошади Лиззи.

Бедный мистер Уайт, с трудом подобрав поводья норовистой лошади, явно его сразу невзлюбившей, едва вскарабкался в седло.

Через несколько минут он скрылся, и Мег осталась одна с Уортеном. Волосы в беспорядке рассыпались у нее по плечам, панталоны были покрыты пылью и приставшими к ним листьями.

Некоторое время они молчали.

— Я очень сожалею, — начала Мег.

— Сожалеете? — переспросил он. — Сожалеете? — Словно внезапно поняв, что она только что была на волосок от смерти, он схватил ее за плечи. — Вас следовало бы четвертовать за вашу проделку! Если бы Монтфорд нас не узнал, вы могли бы быть убиты. Мне даже подумать страшно о том, что могло бы случиться!

— Вы представить себе не можете, какое для меня счастье слышать, как вы снова на меня кричите! — сказала Мег.

— Что? — возвысил голос он. — Вы опять за свои бредни! Уж не хотите ли вы мне сказать, что, ругая вас, я доказываю тем самым свою любовь к вам?

— О да, — выдохнула Мег.

Он сильнее сжал ее плечи.

— Маргарет Лонгвилль, — прорычал он угрожающим тоном, — если ты не прекратишь свои штучки немедленно, я тебя выпорю! Неужели ты так ничему и не научилась?

— Научилась, — отвечала Мег. — Я поняла, что герои моих романов слабы и никчемны в обращении с любимыми женщинами и что все они ужасные зануды, все до одного!

Положив руки ему на грудь, она разглаживала складки на его тонкой батистовой рубашке.

— А теперь скажи мне все! В чем я еще что-нибудь напутала? Может быть, мне следовало надеть бриджи, а не панталоны?

Взглянув на ее костюм, Уортен изумился, как будто впервые заметив, как она одета.

— Мег, — сказал он, и голос его звучал как-то странно. — Этот костюм… — Его руки теперь нежно касались ее плеч. Он пристально вглядывался ей в лицо. — У тебя щека запачкана, — он слегка дотронулся пальцами до ее лица.

Схватив его руку, Мег поцеловала ее.

— Я люблю тебя. Если ты меня оставишь, я погибну или, что еще хуже, обещаю, что восстановлю все упоминания о родинке на щеке графа Фортунато — и, причем с удовольствием это сделаю!

Он засмеялся.

— Мы будем часто ссориться с тобой. Ты уверена, что ты этого хочешь?

Мег утвердительно кивнула.

— И я намерен читать все, что ты напишешь, прежде чем пошлешь рукопись издателю. Я просто убежден, что ты будешь несчастна со мной. И каждый раз, как ты предашься романтическим фантазиям… — Губы его почти касались ее губ. — Мег, я думал, что он убил тебя! — Она почувствовала легкое прикосновение его губ. Это был не поцелуй, которого жаждала Мег, скорее обещание поцелуя. — Я никогда не оставлю тебя, любимая! — сказал он.

Теперь это был настоящий поцелуй, и она с восторгом отдала свои губы ему на растерзание. Обхватив ее талию, он прижал ее к себе. Бессвязные мысли мелькали в голове Мег. Она полностью предалась блаженству любви. Герои ее романов целовали героинь целомудренно в лоб или в щеку, а Уортен — то, как он варварски обходился с ней, ей и во сне не могло присниться. Сердце ее переполнилось. Она любила его безумно, беспредельно, никакая Розамунда не могла так любить никакого ангелоподобного Уайтхейвена.

Выглянуло солнце, и его первые лучи золотили листья буков и ивы. Уортен целовал ее лоб, щеки, ее распустившиеся локоны.

— Я люблю тебя, — вновь и вновь повторял он, и его слова проливали целительный бальзам в ее душу после трех мучительных недель.

Опустив голову к нему на грудь, Мег слышала мерное, успокаивающее биение его сердца.

Она могла бы провести так многие часы, но очарование момента было нарушено шумом подъезжающего экипажа. Они оба обернулись и увидели приближающуюся карету Хоуп. Мег улыбнулась. Она сильно подозревала, что до границы с Шотландией они не доберутся, и в этом она оказалась совершенно права.

Как только улеглась пыль, Чарльз выскочил из кареты и помог спуститься Хоуп. Его щеки горели, голубые глаза потемнели от гнева.

— Мег, — закричал он, подходя, — я никогда не прощу тебе этого! Господи, да ты в мужском костюме! Что здесь произошло?

— Я притворилась тобой и заняла твое место на дуэли с Монтфордом! — улыбнулась Мег.

Он стоял, глядя на нее широко раскрытыми от изумления глазами.

— Да ты же вовсе не разбираешься в оружии! Неужели ты могла одурачить Монтфорда и Уортена этим костюмом?

— Было очень темно. Я притворилась больной, и все время ужасно кашляла к тому же. — Она взглянула на Уортена, — Ричард тогда еще не приехал.

— Но он мог тебя убить! — воскликнул Чарльз, немного поостыв.