Прелести лета

— Да. Конечно, — интеллигентно согласился Никита. Ждет нас неправый бой. Нет у нас четкого классового чутья, умения провести границу… Помню, как Никита, причесанный, а-тю-тю-женный, с чертежами в руке на защиту своей диссертации шел — как вдруг его ханыга остановил: «Пошли!» — «Да я тут, забормотал Никита, разворачивая зачем-то чертеж, показывая, — вообще-то диссертацию иду защищать…» — «Ладно. Брось. Скажи лучше — зачем ты вчера ушел? Не делай больше так!» Под этим неумолимым нажимом Никита последовал было по указанному пути — лишь Ирка, увидев все в форточку, кинулась и сумела его отбить. А так бы!.. И тут Никита боялся этого, потому и бежал. Но не скрылся.

— Вон поддоны хватай! — Коля-Толя указал нам путь в сумрак склада.

Все? Прежде чем утонуть в этой жизни навсегда, мы оглянулись на прежнюю. Виднелась река, наш катер у пирса. Единственный, кто мог изменить нашу судьбу, — это Игорек с его высокомерием: «Простите. Не имею чести. Пардон…» Но где он? Мы с Никитой переглянулись. Заслуженный ад!

— Нет… мы, пожалуй, поплывем, — пролепетал Никита, чуть качнувшись к обрыву.

— А у вас что — подшипник цел? — проницательно усмехнулся Коля-Толя.

Знал свой товар.

По зеркальной водяной глади доносилось сюда:

— Ален!.. Ты куда собралась?

— А на свидание! У меня же свидание есть!

Не с Толей ли Колей, беглым каторжником?

Вздохнув, мы двинулись к складу.

9

— Постой! — заорал вдруг Никита.

На далеком речном горизонте встал вдруг серебряный паук.

— Оно! — Никита произнес. — Судно. На воздушной подушке!

Тогда вблизи оно казалось огромным, а с высоты и издали — так… паучок-с!

— Там же… ботинки мои! — обрадовался Никита и, прыгнув, стал съезжать по наклонному скату с острыми камешками… говорю об этом ответственно, потому что сам поехал за ним. Какое счастье, что Никита вспомнил свое купание, когда нырнул в воздушную подушку, а вынырнул босой. Помнит! Значит, не пропил еще свой мозг.

Судно поднималось из воды на дрожащих призрачных лапах… потом стало оседать, выруливая к берегу. Уже можно было разглядеть пассажиров. Один из них махал нам ладошкой, лениво-грациозно… Игорек! Спаситель наш! Только он так может махать!

— Игорек! — воскликнул я радостно. Никита окаменел. Ах, да. Они же в ссоре — после того происшествия у Игорька в мастерской, куда мы прибыли к нему с, кажется, Викой? Да. И кончилось это, с явлением Ирки, не лучшим образом… Но сейчас-то, сейчас! — я ел глазами Никиту. Судно оседало, причаливало. Никита сделал было рывок, чтобы кинуться головой в воздушную подушку, но опоздал. Неужели появление друга не заменит ему ботинки? А? — я по очереди глядел то на Игоря, то на Никиту. Игорь сошел последним, не спеша… Точней — предпоследним: за ним следовала на тоненьких каблучках пышная молодая особа.

— Это ж… Вика! — радостно заорал Никита и кинулся жадно ее целовать.

Игорек насмешливо наблюдал эту сцену, поблескивая очечками. Наконец он обратился ко мне:

— Объясни мне, пожалуйста, кто этот человек, который так жадно целует мою девушку?

— Но это же… Вика! — пояснил ему счастливый Никита. — Помнишь, с которой тогда вышло… не очень хорошо? Приехала! Значит, простила? — Взяв девушку за плечи, любовался ею. — Теперь — мир?

Да. Стоило умчаться в такую даль, чтобы Никита почувствовал себя наконец свободным и, значит, счастливым. И мы — снова друзья, и нет между нами злобы.

— Это-то Виолетта, — холодно произнес Игорек. — С Викою мы давно расстались. Ты, Никитушка, как всегда, пьян.

Никита, понурясь, отступал, скукоживался, гас на глазах… и упал бы с причала в воду, если бы я его не удержал.

— А зачем ты вообще притащился сюда? — уже воинственно произнес Никита. — Я тебя не звал.

— Точно? — насмешливо спросил Игорек — А как же это… Я сижу у себя в мастерской, элеган-т-но работаю… И вдруг влетает твоя душа, вся облепленная мухами, — Игорек поморщился, — и кидается ко мне! Причем вся какая-то растерзанная, растрепанная… Вверх ногами!

— Так вот… где она! — вздохнул Никита.

— Это когда ты прыгнул в воздушную подушку! — Я кивнул в сторону судна: воздух как раз вздувался под ним. — Душа, с испугу, и покинула тебя.

— И почему-то ко мне прилетела, — добавил Игорек.

— Да потому что он любит тебя, дурака! — вскричал я.

— А… ботинки были на ней?! — страстно вскричал Никита.

— На ком? На душе? — Игорек удивленно поднял бровь. — Не помню!