Прелесть

Вам это может показаться удивительной несуразицей, но такой феномен не так уж нов или неизвестен. Есть люди, которые умеют получить с грядки или сада все, что захотят. О таких говорят, что у них дома живет зеленый помощник — мальчик с пальчик.

И может быть, наличие зеленого помощника, мальчика с пальчик, зависит не столько от умения или трудов, вкладываемых в растения, сколько от доброты и интереса, проявляемого к ним человеком?

В течение многих веков растительная жизнь на нашей планете воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Все было легко и просто. В целом растениям уделялось мало любви. Их сажали или сеяли. Они росли. В должное время с них снимали урожай.

Иногда я спрашивал себя:

«А что, когда голод сожмет нашу перенаселенную планету в своих тисках, разве тогда не появится крайняя нужда в раскрытии секрета садоводческого искусства, тайны зеленого мальчика с пальчик?

Если доброта и любовь могут побудить растения производить в несколько раз больше обычной нормы, то неужели мы не возьмем доброту в качестве орудия, с помощью которого можно спасти Землю от голода?

Во сколько раз больше можно получить зерна, если фермер полюбит, скажем, выращиваемую пшеницу?»

Конечно, такой простой принцип вряд ли получит одобрение.

Во всяком случае, он не сработает, не сработает в потребляющем растения обществе.

Ибо как можно сохранить у растения убеждение, что вы его любите и испытываете к нему добрые чувства, когда из года в год доказываете, что ваш единственный интерес к нему сводится к тому, чтобы или съесть его, или сделать из него одежду, срубить на дрова.

Я прошел за сарай и встал возле желтой розы, стараясь найти ответ. Роза разволновалась подобно красивой женщине, которая знает, что ею восхищаются, однако никаких чувств от нее не исходило.

Благодарность и счастье исчезли, растворились. И ничего не осталось, кроме чувства тоски и одиночества.

Вот собачьи дети эти растительные пришельцы — растравили человека так, что он теперь не может спокойно съесть кашу на завтрак!

На Землю за вдохновением

Филберт заблудился. К тому же он был напуган. Это обстоятельство настораживало само по себе, потому что Филберт был роботом, а роботам эмоции неведомы.

Некоторое время Филберт обдумывал создавшееся положение, пытаясь разобраться в своих чувствах. Однако логики в них он так и не усмотрел.

Вокруг простиралась мертвая пустыня — все, что осталось от Старой Земли. Высоко над головой в иссиня-черном небе тускло светило кирпичное Солнце — атмосфера почти исчезла, и звезды сверкали нестерпимо ярким блеском. Хилая растительность, тщетно цепляющаяся за жизнь в мире, где жизни почти не было, казалось, сжималась от страха перед чувством врожденной бесплодности своих усилий.

Филберт вытянул правую ногу — и она скрипнула. Коленный сустав вышел из строя уже много часов назад. В него попал песок — очевидно, когда Филберт упал и повредил плоскость ориентировки. Потому-то он и заблудился. Тремя глазами, расположенными в верхней части головы, Филберт внимательно изучал звезды.

— Как жаль, что я ничего не знаю о созвездиях, — произнес он скрипучим от недостатка смазки голосом. — Босс утверждал, что люди пользовались ими для навигации. Впрочем, нет смысла принимать желаемое за действительное.

Ну вот что: если он не найдет масла, ему конец. Только бы вернуться назад, к изуродованному космолету, внутри которого лежало такое же изуродованное человеческое тело. Там для него нашлось бы вдоволь масла. Но он не мог вернуться, потому что не имел представления о месте катастрофы.

Ему оставалось только брести вперед в надежде отыскать затерянный в пустыне космический порт. Раз в месяц пассажирские лайнеры доставляли на Землю паломников и туристов, стремящихся взглянуть на старые храмы и памятные места первой обители человечества. Кто знает, может быть, ему удастся набрести на одно из примитивных племен, все еще живущих на Старой Земле.

Филберт продолжал идти, скрипя правым коленом. Солнце медленно опускалось на западе, и на смену ему вставала Луна — чудовищный, изрытый оспинами мир. Тень Филберта скользила впереди, пересекая вместе с ним выветрившиеся, изъеденные временем горы, горбившиеся дюнами пустыни и белое от солончаков дно моря. Ни души вокруг.

Скрип в колене становился все сильнее. Наконец Филберт остановился, разобрал левый коленный сустав и наскреб из него немного смазки для больного колена. Через несколько дней скрипели уже оба колена. Тогда он разобрал руки, сначала одну, потом другую, и выбрал из них все оставшееся масло. Неважно, что руки выйдут из строя, лишь бы ноги продолжали двигаться!

Но затем заныло бедро, вслед за ним другое, и наконец свело лодыжки. Филберт заставлял себя идти вперед, еле действуя высохшими суставами и с трудом сохраняя равновесие.

Он наткнулся на стоянку, но люди покинули лагерь. Живительный источник иссяк, и в поисках воды племя перекочевало в другое место.

Теперь Филберт уже волочил правую ногу, и страх не покидал его.