Прелесть, какая дурочка

-Действительно, скворечник жалко, - Люба со вздохом кладет штуку  на полку, но через секунду  решительно тянет назад,- в крайнем случае, подарю кому-нибудь.

Я уже думала уходить не с чем, но искусительница  затащила  в «Новый».  Скидка 90%! Выше сил!  Купила  летний плащ, восемь дешевых курточек, а уж, сколько кофточек, маечек, джинсиков, пиджачков, платьев, сама не считала. Купила и то, что никогда не носила, предпочитая женственный стиль. Но уж слишком дармовыми показались толстовки, спортивные брюки и рубашки в ковбойском стиле. И качество, уверяла Люба, отличное. Если не стану носить,- отдам маме. По дому ходить удобно и тепло.

Уставшие и счастливые, приземляемся в кафе. За чаем признаюсь подруге в своей очередной любовной неудаче и намерении экономить, чтобы начать собственное дело.

Люба кривит  тонкий ротик, и советует спуститься с небес на землю. Без надежной опоры, наивную девушку сожрут с потрохами. Как не крути, а надо искать мужика.

Воскресное утро безнадежно испорчено. В восемь будит домашний телефон. Забытая трубка, лежит в коридоре и  никакой возможности отключить аппарат или разбить его. Кто бы это мог быть? Клиенты? Если кто-то из них, пошлю куда подальше. Я уже забыла о намерении работать, не покладая рук, без выходных. Натыкаясь спросонья на мебель, хватаю трубку. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль: «Вдруг, это он?».

-Алло?

-Лизок, ты что спишь?

-Мама-воскресенье!

-А разве в воскресенье никто не стрижется?

-Что ты хотела?

Короткие гудки. Обиделась. Не стану перезванивать. Мама перезвонит сама, а я за перерыв на обиду успею почистить зубы и выпить кофе.

Не успеваю дойти до ванной, как раздается второй звонок. Да уж, мама не слишком обидчива! Направляюсь в кухню, готовить кофе с трубкой в руках. Чтобы провести время экзекуции с пользой.

Я сама виновата.  Позвонила вчера матери и изливалась битых два часа, рассказывая о своих бедах. И о том, что одна, и о том, что лучше умереть… я полюбила… я терпела, но даже такая, я не нужна. И прочий бред, который мама в очередной раз использует в качестве бензина для пилильной машины. И это все на трезвую голову! Какая же я все-таки дура!

-Ты непередаваемая дура, - эхом отражаются мои мысли в телефонной трубке.- И еще бессердечная! И неблагодарная! Я не спала всю ночь. Вызвала бы скорую, но не хотела будить твою сестру, которая, между прочим, пашет как ишак с утра до вечера. А теперь она трубку бросает, (мама подзабыла, кто именно бросил трубку, но себе дешевле не перечить).

-Вот поэтому-то ты одна! Потому что ты хамка! Именно поэтому Алексей тебя и бросил.

«Зря я рассказала, зря» - корю себя, нервно помешивая кофе. – «Лучше бы Любке позвонила, она бы ограничилась тем, что назвала бы Алексея уродом, а меня дурой».

И зачем я рассказала маме всю правду? Надо  бы скрыть подробности. Но вчера она так сочувствовала! А теперь, конечно, расскажет сестре, и они обе будут обсуждать вопрос «кто виноват», то ли Алексей жестокий человек, то ли Лиза заслуживает, чтобы ее били.

 Зою, мою сестру, никто не бил. Муж давно к другой сбежал, оставив ребенка и полдома в пригороде. Другие полдома  проданы им чужим людям. Нужно  кому-то сидеть с ребенком, пока Зоя зарабатывает. Вот мама и переехала к ней, а семейная квартира осталась полном моем распоряжении. Вообще-то, это моя квартира. Мама давно составила на младшую дочь дарственную, потому что у старшей жилье есть. Мама любила Зою и доверяла ей. Но был еще и зять. Ему-то палец в рот не клади.

-Умру я. Зять заставит Зоеньку поделить квартиру, а что там делить-то? Как бы ты в трущобах, каких не оказалась, а то и вовсе без угла.

Я согласилась, что ради этого стоит и в очередях к государственному нотариусу постоять и отпуск загубить. Нотариус объяснил, что завещание можно оспорить, поэтому остановились на дарственной. Так что, теперь я невеста с приданым. Только все равно не берет никто.

Глава 3. Красавчик.

-Что же ты зря мучалась?- интересуется Любочка, поглощая чизкейк с шоколадным кремом,- все же  понятно! Если он тебя бил, значит - не любил. А искал способ, чтобы ты сама сбежала.

-Говорят, наоборот, - вяло парирую я, складывая и разворачивая салфетку.

Мы встретились в любимом кафе, прилепившемся к офисному зданию, в котором работала Люба. Я не хотела возвращаться домой, где ждала родительница с дежурным борщом и запланированной прочисткой мозгов.

Мама приехала еще в воскресенье утром и затеяла генеральную уборку. Она набрасывалась на каждый предмет, как на личного врага с тряпкой и пылесосом. Неумолкающий пылесосий вой, перекрывал крик  нотаций. Потерявшая надежду отдохнуть в редкий выходной, блудная дочь вжалась в кресло, почти приросла к нему. И так просидела и протерпела весь день. Уже ближе к вечеру, было выдвинуто требование поесть, приготовленную мамой «человеческую еду». Пытаясь проглотить ароматную шарлотку сквозь ком в горле, страдалица вспомнила о том, что имеется горе, и она  может заплакать, не вызывая подозрений, что «неблагодарная в чем-то обвиняет мать». И я зарыдала, громко и мокро.