Прелесть

Набравшись терпения, я попробовал объясниться с ним на языке жестов, но «слоник» только молча глазел на меня и не двигался с места.

На следующий день я разжился у Создателя запасом бумаги и чем-то вроде карандаша. Запасшись письменными принадлежностями, я подошел к слонолюдям и стал рисовать простые картинки, но меня опять постигла неудача. Соседи по Вселенной лишь хлопали глазами. Рисунки и схемы решительно ничего им не говорили.

Однако человек-трость, наблюдавший за моими манипуляциями из своего угла, дождался, когда слонолюди вернутся к работе, подошел ко мне и протянул руки, предлагая вложить в них бумагу и карандаш. Я так и сделал. Некоторое время он рассматривал мои рисунки, затем вырвал лист и бешено застрочил на нем. Лист блокнота, когда человек-трость вернул его мне, был исписан иероглифами. Я не имел понятия, с какой стороны к ним подступиться. После этого мы вдвоем надолго засели за блокнотом. Мы усыпали весь пол обрывками бумаги, покрытыми нашими каракулями. И пришли в отчаяние, когда нам не удалось продвинуться дальше символов, обозначающих количественные числительные.

Во всяком случае, стало ясно, что не только слоноподобные создания, но и человек-трость пытаются что-то сообщить нам. Мы со Скоттом часто говорили об этом, ломая голову над способом связаться с нашими товарищами по заключению.

Созидание и разрушение

Вскоре после тех событий я обнаружил, что могу читать мысли Создателя, которые он не адресует мне. Думаю, это стало возможным по той причине, что наш гостеприимный хозяин последнее время не обращал на меня внимания, увлекшись работой. Должно быть, когда он был погружен в решение своих задач, его мысли распространялись бесконтрольно, и благодаря этой утечке я мог уловить образы, не предназначенные для меня.

Сперва это были скорее едва уловимые ощущения, чем мысли. Сообразив, что происходит, я сосредоточился и попытался заглянуть в разум Создателя, чтобы узнать, что скрывается в его сознании. У меня бы ничего не получилось, если бы я не практиковался так упорно в искусстве владения собственными мыслями, чтобы осуществить наш замысел и попасть сюда при помощи темпорального генератора. Без этой практики я вряд ли сумел бы без спроса прочитать мысли Создателя, не говоря уже о том, чтобы скрыть от него это.

Вспомнив о подозрениях Скотта, я подумал, что моя неожиданно обретенная способность может нам пригодиться. Однако я прекрасно понимал, что от нее не будет никакого прока, если о ней узнает Создатель. Тогда он насторожится и позаботится о том, чтобы я не смог уловить ничего из того, что творится в его разуме. Моя единственная надежда состояла в том, чтобы не вызвать у него подозрений. Поэтому мне нужно было не только читать его мысли, но и частично держать в секрете свои.

Постепенно мне удалось сложить из подслушанных обрывков целостную картину.

Создатель искал способ уничтожения вещества, его полной аннигиляции. Открыв метод создания материи, он теперь экспериментировал с ее уничтожением.

Скотту я о своем открытии ничего не сказал, поскольку боялся, что он невольно выдаст меня.

С течением дней я понял, что Создатель ищет такой метод уничтожения материи, который не требовал бы высоких температур. Ученые Земли, как мне было известно, считали, что абсолютная аннигиляция материи происходит при четырех миллионах градусов по Фаренгейту. Сначала я думал, что Создатель изобрел способ каким-то образом контролировать такой запредельный жар. Однако пытаться разрушить материю, вообще не повышая температуры… Думаю, только тогда я наконец осознал, сколь непреодолимая интеллектуальная пропасть лежит между человеком и этим сотканным из света существом.

Не знаю, сколько времени мы провели в мире Создателя, прежде чем Скотт объявил, что машина, которая должна вернуть нас домой, готова и можно провести несколько опытов. В этом удивительном месте время имело странную особенность — оно утекало сквозь пальцы совершенно незаметно. Хотя тогда я об этом не задумывался, но не могу припомнить, чтобы Создатель прибегал к каким-либо способам измерения времени. Возможно, время для него было лишним уравнением в системе. А может быть, он был бессмертен, и потому счет дней не имел для него смысла.

Слонолюди и человек-трость уже закончили конструировать свои машины, однако почему-то дожидались нас. Жест уважения? Тогда мы могли только гадать об этом.

Пока Скотт проводил заключительные тесты своего детища, я отправился в лабораторию. Создатель работал на своем излюбленном месте. Со дня нашего прибытия он почти не обращал на нас внимания. Теперь мы собирались покинуть его, но он не выказывал по этому поводу ни малейшего сожаления или намерения пожелать нам доброго пути.

Я подошел к нему, раздумывая, стоит ли попрощаться. За последнее время мое уважение к Создателю возросло. Мне хотелось поговорить с ним на прощание, и все же…